Йоньс Рыучанс (псевдоним)
О себе.
Процесс писания для меня – сочетание энергетической саморефлексии: ассоциативного разговора с собой, филологической медитации с формой, предчувствия вероятного читателя с последующим возникновением пока ещё скрытого диалога. Несмотря на то, что пишу в первую очередь для себя, возможную реакцию «начитанного читателя» считаю важной предпосылкой творчества, весомым зарядом, не позволяющим бросить поэтическое хобби, как этого хотелось после выхода первой книги.
Изучал филологию, хотя и иностранную, сдал экзамен по теории литературы, правда, со шпаргалками. Может быть, поэтому чувствую себя не литератором, а деревенским музыкантом, милостью Всевышнего играющим без нот и теоретической подготовки. Благодаря красоте и возможностям латгальского языка, а также своей интуиции, прикасаюсь к поэзии...
***
Как прихотливы очертания озер! –
с буграми островными и без оных.
Глинопесчаный берег. Охра пор –
цедилка вод – пластуется по корню.
На возвышенье полыхает печь.
Гончар в забытой технике формует
горшки. В озёрной глуби облачку беречь –
гасильных вод запутанную думу.
А после мастер, словно в небеса,
идёт с прохладцей узкими мостками.
Жар с плеч усталых смыл – заискрилась роса
на цвете глин, сроднившемся с руками.
Сегодня озеро спокойно и светло.
Сосудов плоть спеклась. Печь догорела…
…Что ищет, глядя в воду, как в стекло,
всех глин метафорическая спелость?..
***
Луч в свистульки сосулек смеётся –
брызги радуг вскипают в купальнях.
От оптических опытов солнца
утомились они, засыпая
к ночи ближе. Под чёрной шинелью
та гнездит зимовалые мысли,
на рассвете якшаясь с капелью,
тесты путает низа и высей.
Вновь возгонкою температуры
обнажит утро влаги дыханье.
Грех излишества архитектуры –
кружева из сосулек на зданьях.
Но худеют фигуры ледышек
без пилюль, эскулапов, диеты.
Шоу времени – выше и выше
по ступеням сценическим лета.
***
Берёзы притихшие – в дрожи
у коммунальной башни с прожекторами.
От подозрительных световых проверок
их кожа устала, пошла буграми –
на белой берёсте углубились шрамы.
Провода, подключённые
к общей связке,
ждут большой презентации.
За окошком порядок:
время оцифровано горизонтом
в комнатах моих и – вне.
В травах палами
помечено место
будущих щедрых всходов.
За элегантным полетом листьев
не следит, удаляясь, лето.
Пестро линяют рыжие лисы –
липы, дубы и другие
неюридические субъекты.
***
Не будили ещё поднебесья
косяки перелётные птиц,
ещё только очерчена тема.
И тестируют лидеров
по параллельным системам
инстинкт и погода…
Практикующим лётчикам
и ведущим сыгровку тренерам
заблаговременно
природою выданы правила.
Модули контроля лётного поля –
в генной памяти вожака и стаи.
Из головного блока
по системе терминала
коридорами сообщения
стая получает сигналы
о предстоящем маршруте
и высоте полёта.
В прохладе осенней ночи
почти идеальна фреквенция
местной связи.
Ожиданье достигло точки
призывного клича
и дружного взмаха крыльев.
***
За край перелился свет
полной луны…
С жёлтых ресниц слеза
падает ниц,
проникая во глубь земли.
Зреет любви лоза.
Лодку души влечёт
океан – меж Землей и Луной.
Уже не молчанье, но
и не Слово ещё.
О чём – посланья планет и звёзд?..
Догорела одна, упав
на тропу средь приманных трав,
и выплыло Солнце – в рост!
Выцветший лунный клуб
рваного волокна
на дневной синеве.
И опять кто-то шепчет мне,
что глагола пространного
сомкнутость уст верней…
***
Раннее утро какого-то года…
Облака кое-как разбросаны
над охрой и золотом леса
(сезонная мода).
У занятых поисками грибов
есть шанс увидеть фиксаторы –
залог взрывобезопасности:
несертифицированный сбор
уже считается разрешённым.
Приборы осеннего времени
контролируют температуру мха,
отсылая данные
в центр управления.
Ах, какое место!
Что ни гриб, то цезарь.
Да не всем желающим
выдана лицензия.
А дороги освещать не надо –
озарила листвы золотая прохлада.
И над грибниками –
роботы как птицы.
Волюшкою вольной
можешь насладиться.