Давным-давно, назад сто лет
Совдепии главарь-поэт,
В руке сжимая не букет –
Морковки чахлый хвостик,
Однажды лютою зимой –
Как будто крылья за спиной –
Летел, спешил к жене чужой –
Своей любимой - в гости.
Когда синюшной лапой голод
За горло властно держит город,
Пусть даже ты влюблен и молод, -
Не больно ль это круто? –
И что за дичь и безрассудство,
Идя на поводу у чувства,
Блажь возводя почти в искусство,
Дарить морковь кому-то!
Да оценить способны ль мы
Бесценный дар тот средь зимы? –
О, прагматичные умы
И мелочные души! –
Не для кого ведь не секрет:
Смельчал в наш век уже поэт,
Гордячки музы меркнет свет,
Коль жаба душу душит.
И - инфантильные созданья –
Под бесконечные стенанья
Уж не стихи – одно названье
Рожают под наркозом,
Рифмуя в них не <розы – грезы>,
А <дозы – авитаминозы>,
А то и даже вовсе - <прозы>
С каким-нибудь <навозом>…
Глядишь, сидит галантный жлоб
И, сострадая, морщит лоб,
И девочке – согрелась чтоб –
Дыханьем греет пальчики.
Он поцелуйным перегаром, -
Как мир подлунный, средством старым, -
Гори он, обморочный, гаром! –
Врачует ей суставчики.
А я вот так вот не согрею,
А я и этого не смею,
От близости твоей немея,
Стою, таю дыхание.
И жилку нежную под кожей
Твоей руки озябшей все же
Я никогда не потревожу
Иудиным лобзанием.
Я не сравню тебя с богиней,
Ведь я заметил ночью синей,
Что стал вечерний белый иней
Волос твоих касаться.
Мы слишком смертны и невечны
И все же можем так беспечно
В миг непреклонно-скоротечный
Навек с тобой прощаться.
В слезах прощальных мало проку,
На душу – камнем, слава богу,
Мне их не брать с собой в дорогу –
Рыдальные, напрасные.
Последний взяв аккорд на лире,
Я сброшу с ног свинцовых гири…
Да будет счастье в твоем мире
Неугасимо – ясное!
фото By Jess Zimmerman