Я не хочу, чтобы кто-то ждал смерти моей.
Не потому, что боюсь к пустоте прикоснуться
в день, когда веки, чуть вздрогнув, навеки сомкнутся.
Может тому, кто так ждал будет вдвое больней.
Не от того, что на свете не стало меня,
перешагнувшего через несносную старость,
а от того, что я жизнь на стихи разменял
и ничего драгоценнее книг не осталось.