Кто верит в жизнь, тот верит чуду
И счастье сам в себе несёт.
М.А. Волошин. Бегство
Камзол от ветхости истлел.
Хранитель крепости несносен,
покинут мойрами – зол восемь –
как пагуба любых ворот –
внезапны
иль наоборот –
томны,
подобно жрицам Весты.
Их сны, предполагая брод,
есть продолжение известно:
углов, что в сумме равны, - от
семивратных Фив –
до танца
Психеи.
Скол зеркальный
глянцев
в глазах Авгура, ибо тот
следит полёты птиц окрестных.
В ловитве зрака птахе тесно,
но предсказанье наперёд –
узором для крылатой Музы,
сплетя устами сны, как узы,
невольно тайну выдаст.
Плот
тотчас подхватит с силой
вровень
багровым облакам,
где ловля –
всегда обязанность.
Зарок –
произнесён.
Черны проёмы.
три четверти уже не в счёт.
Планидой взмахов неуёмных
вмиг знаменатель прежний стёрт.
И полуголо зим пространство,
текуче время
и вберёт
тоску привычки не авансом,
а предоплатой.
Ловко лёг
Пандоры ящик, ибо виден
вины предмет в любой обиде,
но птицеловам невдомёк,
что разница не в летней дымке –
ответный иск – уже поимка.
И сладу нет,
поскольку гнёт
Хранителя нещадно мучит.
Любовь к абстракции не лучше
конкретного понятья – лёд.
И Сфинкс из сна, метелью вея,
окаменел, как Ниобея:
скорбь прошлого всегда сильнее,
чем горечь сущего. Полёт
воображенью даст искусный,
безмолвью вторящий изустно
вопрос: «Что есть по сути русло?
Когда река, став ветром, грустно
о родниках своих поёт?».