1.
Садились в приятные кресла,
Пускали дымок изо рта.
Томили скрипучие чресла
Солидной горой живота.
Давали на чай. Отдавались
Заботам нетрезвых гетер.
И в блуд, как в театр собирались,
Бронируя место в партер.
Боролись с атакой Морфея.
С трудом допивали до дна.
И что-то из песен Орфея
Искали в бутылке вина.
Влачились потом в Мерседесы.
Лениво ругали ГАИ.
Боялись давления прессы
На нежные души свои.
А утром стыдились чего-то…
На деньги меняли рубли.
И вечную сердца заботу
Вручали кому-то вдали.
2.
Смог. Густое пространство.
Задумчиво-дымные люди.
Бурный натиск мелодий
Ерошит апатию тел.
На неоновом круге
Искусственно пышные груди
Потешают господ
Пластилином амуровых стрел.
Бродят девы смурные,
Пугая свои отраженья;
Удлиненные пальцы
попутно предметы бранят.
И, впадая в круженье,
топтанье, томленье, броженье,
Глухо бьется о полночь
Рассудка худая броня.
От живого к живому так близко,
Но так безымянно.
Одолеть промежуток –
За локоть себя укусить.
В этот хаос врастая,
Сплетаются души с бурьяном.
И влюбляются в ропот,
Пытаясь тоску разлюбить.
3.
Вы видели, как плачут фонари?
Лучами сострадание рисуя,
Разваливает время алтари,
О наготе не поминайте всуе!
Осколок мрамора – не сцена – островок,
Владения шута… Забавы ради
Случайный посетитель пару строк
Черкнет наутро в кожаной тетради.
Незримый след в излучины души
Больная ночь с фонарными глазами.
За упокой молиться не спеши,
Покой не ждут с ночными поездами.
Все перепуталось. Смеющимся в хмелю
Не исповедь нужна, не шлейф Икара…
Но кто-то снова шепчет «я люблю»,
И бредит чудом девочка из бара.
1991 - 1993 г.
(Рисунок автора)