Лист кружится надо мной,
Осень запоздалая,
Красный, рыжий, золотой,
Под ноги ложится.
Осень хмурая пришла,
Сильно уж сердитая.
Дождик хлещет по щекам,
Больно и сердито.
И бумага надо мной
Серая кружится.
Тихо медленно она
Под ноги ложится.
Я бумагу подняла,
Серую, невзрачную,
Отряхнула и протёрла,
Мокрую и грязную.
На меня глядят устало,
Грустные, прегрустные,
Богородицы глаза,
Тусклые, при-тусклые.
На коленях у неё,
Маленький мальчонка,
Обнимает он её,
Грязными ручонками.
Он прижался крепко к ней,
И дрожит бумага.
Я замёрзла вместе с ними,
Мне их стало жалко.
В бога верю я давно,
Но такое…, вижу.
Защемило сердце вдруг,
Я их не обижу.
Я бумагу вдруг свернула,
Мокрую невзрачную.
Положила в сумку нежно,
Грязную и рваную.
Так и жизнь моя прошла,
Тихо незаметно.
И домой я побрела,
Сникшая и нервная.
Дождик брызгает в лицо,
Слёзы тихо капают.
Сразу плохо стало мне,
И я вдруг расплакалась.
Сколько раз спасал Господь!
Помогал мне часто.
Я молилась много раз,
Стало вдруг мне страшно!
Что такое бессердечье,
Злоба, унижение
Много раз меня касалось,
Жизнь без наслаждения.
Одинокая бреду,
Ни семьи, ни денег.
Шиш в кармане у меня,
И судьбы презрение.
Я домой пришла устало,
Скинула ботинки я
И присела я на стул,
С грустною улыбкою.
Тихо сумку я открыла,
И взяла бумагу я.
На меня глядят глаза,
Серые, усталые.
Я гляжу на них уныло,
И душа измучена.
Эти серые глаза,
Больно уж замучены.
Скинув куртку и присев,
Что-то стало плохо мне.
Отдышаться не могу,
Настроенье дохлое.
Плохо мне и сердце бьётся,
И сжимается в груди.
Старость в дом ко мне крадётся,
И душа горит в груди.
В руку я её взяла,
Под водою сполоснув,
Положив на стол бумагу,
Прилегла я отдохнуть.
Я тихонько встала с койки,
И бумагу я беру.
Прилепила на картонку,
Вдруг повесив на стену.
И теперь они устало,
Смотрят слабо на меня.
Вот и жизнь моя такая,
Как у них, и у меня.
Бог на свете есть! Я знаю!
Он не раз спасал меня.
Пусть висит такая старая!
Не мешает мне она!
Оба старые такие,
Раны есть у нас двоих.
Раны рваные! Большие!
Будем жить мы за троих.
Успокоившись. Очнувшись,
Я забыла вдруг про них.
Но однажды встрепенувшись,
Поглядела я на них.
Что за чудо! Удивленье!
Рот открылся у меня.
Неужели наважденье,
Я испуганно крещусь.
Что за запах! Словно розы!
Распускаются в саду.
Это что за наважденье?!
Ничего я не пойму.
Льётся музыка тихонько,
Свет искрится по стене.
Словно радуга на небе,
Обновляются они.
Грязно-рваная бумага,
Обновляться стала вдруг.
Залечила свои раны,
А в моих глазах испуг.
Я упала на колени,
И вся сильно затряслась.
Предо мной висит икона,
Обновляться стала вдруг.
Золотое одеянье,
Чистый лик, глаза светлы.
Крепко маму обнимая,
Он с улыбкой смотрит вверх.
Это чудо! Наважденье!
В золотом сидит Иисус.
На коленях улыбаясь,
Словно с мамой говорит.
Богородица вся в красном,
И глаза её нежны.
Улыбаясь очень нежно,
И с улыбкой смотрит вниз.
Лучезарный, взор прекрасный,
И глаза её чисты.
И улыбка так прекрасна,
Дева светлой красоты.
И Мария! И младенец!
До чего же хороши!
Боже! Боже! Боже. Боже!
Рвётся крик моей души.
Боже! Как они красивы!
Восклицаю громко я.
Боже! Как они прекрасны!
Лик их чист, глаза светлы.
И румянец нежный, нежный,
У обоих на щеках.
Взгляд их чистый, нежный, светлый,
И улыбки на устах.
И искрится свет с иконы,
У меня огонь в груди.
И такое наслажденье,
Льётся светом с высоты.
Жизнь моя опять прекрасна,
Старость вовсе не страшна.
У меня такое чудо,
Сердце рвётся из груди.
Аромат по всей квартире!
Тихо музыка звучит.
Это просто наслажденье!
И так хочется мне жить!
Пусть падут печали в пропасть!
И уйдёт тоска моя!
На стене висит икона,
Лучезарная моя!
Людмила Кулакова 2012