Как много всем нам эти фигуры говорят:
Солдат свою Отчизну бесстрашно защищал
И вынужден сегодня, держась поводыря,
Просить кусочек хлеба – о, как жесток финал!
Монах же напомажен и щегольски одет,
Начищены до блеска ботинки у него,
Глаза заплыли жиром, а сердца, видно, нет,
И даже на мгновенье не дрогнет существо.
Не сразу малый крестик заметен на груди,
Подчёркивая только внушительный живот.
Служителя такого да в чём-то убедить?
Нельзя! Он не для Бога, а для себя живёт!
В оборванной рубашке мальчишечка стоит,
Отцовскую фуражку несмело держит он.
Жест женщины понятен: мешает инвалид
Монаху - и солдата служанка гонит вон.
Монах на блюдце дует, уже вошёл он в раж.
Испариной лоснится застывшее лицо.
Стоит у ног монаха раскрытый саквояж,
А в нём бутылка – любит, видать, монах винцо!
Пьёт чашку чая, стоя униженно, чернец.
За самовар уселся лишь только господин.
Возница ожидает, когда придёт конец, -
На козлах у пролётки томится он один.
Описывать же краски я просто не берусь –
Ведь у картины этой так скромен колорит…
Не так ли и сегодня живёшь, родная Русь,
Как нам в своих «Мытищах» художник говорит?
-----
В. Г. Перов. Чаепитие в Мытищах, близ Москвы. 1862