новая эпоха

     еще раз, по-другому, чтобы не исказить факты, не создать превратного впечатления, без веселых иносказаний, итак, он познакомился с девушкой, работавшей в Художественном музее, обычно она сидела в каком-то дальнем помещении, приводила в порядок документацию, каталоги, что-то писала, что-то читала, он не знал в точности, чем занимаются музейные работники, но иногда она проводила экскурсии, если их заказывали, и вот так он с ней познакомился, увидел во время экскурсии по залам, которых было не так уж много, провинциальный музей, ему нравилась только одна картина: «Лунная ночь в Неаполе» Щедрина, игра тьмы и света, луна в разрыве облаков, лунная дорожка на воде, фигуры у костра, большое темное здание на берегу, он сразу в нее влюбился (в девушку-экскурсовода), такой у нее был тип лица, такая фигура, так она говорила, все сошлось, он смотрел на нее издалека, не смешиваясь с экскурсантами, и потом несколько раз приходил в музей, чтобы ее увидеть, но экскурсии заказывали не часто, увидел он ее только через месяц и спросил о картине и художнике, завязался разговор, так они познакомились, он снова влюбился, в его жизни появился фокус, центр притяжения, он уже не был блуждающей планетой, ему нравилось с ней разговаривать, а ей нравилось слушать, как он играет, он приводил ее в колледж, в репетиционный класс, он играл, она слушала, там же они и целовались, наконец-то соединились обожание и телесное влечение, это было в начале лета, он сыграл на экзамене лучше обычного, они ездили за город и там занимались любовью в березовых рощах, смешанных лесах, стогах, а еще – у нее дома, она жила с матерью, отца не было, и весь рабочий день квартира была в их распоряжении, он никогда не приглашал ее к себе, почему-то ему казалось невозможным любить ее в квартире родителей, и так продолжалось несколько месяцев, а потом они поженились, хотя у них не было денег, чтобы снять квартиру, поэтому они жили у нее, и он не очень-то ладил с тещей, которая считала, что их брак непрочен, что разница в возрасте (он был моложе) вскоре скажется, но ему это казалось нелепым, Вероника об этом, конечно задумывалась, но он умел ее успокоить, вот так начался новый период в его жизни, эпоха, пусть и недолгая, еще до того, как они поженились, в нем проснулась вдруг жажда знаний, Вероника знала больше и в самых разных областях, его это восхищало, как-то раз он принес из библиотеки Канта – «Пролегомены ко всякой будущей метафизике», перед ним распахнулись горизонты культуры, снисходительность к метафорам, чтобы не замедлять продвижения, он заинтересовался философией, в книжных магазинах он обнаружил полки, к которым никогда раньше не подходил, он уже знал, что не будет музыкантом, но еще не думал о том, чтобы стать философом, однако читал кантовские тома с увлечением, восхищался выражениями вроде «трансцендентальная дедукция чистых рассудочных понятий» или «первоначально-синтетическое единство апперцепции», они походили на заклинания, в кантовских трудах тоже открывался иной, трансцендентный, мир, и вот, вместо того, чтобы прикидывать, чем он будет зарабатывать на жизнь, когда окончит колледж, он разбирал антиномии чистого разума, это не очень-то нравилось Веронике, к тому же их сексуальные отношения были не удовлетворительными, возможно, потому, что он ее обожал, он не мог заниматься с ней любовью так, как проделывал это с безразличными ему девицами, а может быть, дело было в Веронике, но главная беда заключалась в том, что у них не было собственной квартиры, и постепенно его обожание сменилось сожалением, если хочешь сохранить любовь, не женись, так говорил один его друг, и он в этом убедился, ребенка у них не было, и они легко развелись через год, как раз тогда, когда он окончил колледж и должен был начинать трудовую жизнь – концертмейстером оперетты, в городе был музыкальный театр, и его распределили туда концертмейстером, репетировать с певцами, да, эта стезя ждет большинство выпускников музыкальных заведений – работа преподавателем, пианистом-иллюстратором в ДМШ, колледже или аккомпаниатором в опере, музыкальном театре, лишь немногие становятся солистами или профессорами консерваторий, если ты заурядный скрипач, сидеть тебе в оркестровой яме, и у него было такое чувство, будто он попал в яму, снова провал, снова неразбериха, из его жизни ничего не получалось, она не складывалась, а ему уже было больше двадцати, к этому времени все талантливые люди чего-то добивались, Щедрин закончил Академию, получив Большую золотую медаль, что давало ему право жить «на пенсию» за границей, Рембо в восемнадцать уже расстался с литературой, Кант, правда, опубликовал первую книгу в двадцать два, но к шестнадцати он уже знал, кем он будет, чем он хочет заниматься, что он сделает со своей жизнью, просто удивительно, как легко многие находят свой жизненный путь и идут по нему, никуда не сворачивая, дальше и дальше, выше и выше, он сам мечтал о таком пути, но, вместо того, чтобы упорно карабкаться, победоносно маршировать, топтался на месте, ходил кругами, он не знал, что делать с собой, воспользуемся банальным сравнением: жизнь утекала между его пальцев, как песок.