Бодхисаттва сказал: "Нам не сдвинуться с точки,
Пока мы не проложим прямой.
Но даже сидя в грязи на болотной кочке,
Каждый может услышать прибой.
И дорога до самой последней цели
Не длинна, но и не коротка.
И можно под пальмой или лапами ели
Оборвать с себя цепь поводка".
Он пошел по дороге и встретил монаха.
Он спросил его о том, что есть мир.
Тот сказал: "Все - иллюзия мира, однако
Я пока что его пассажир.
Я не слышал хлопка от одной ладони,
Вижу нас я, а не пустоту,
Я хотел бы отречься от вечной погони
За тенью, но пока что иду".
Бодхисаттва шел дальше по пыльной дороге
И увидел на ней старика.
Тот сидел, будто он уже на пороге,
И для шага готова нога.
Бодхисаттва спросил: "Что такое страданье?"
Тот ответил: "Не знаю, сынок.
Я всю жизнь торопился на это свиданье,
А теперь что-то в горле комок.
Тело - тлен, чувства - молнии вспышки.
Все пройдет и начнется опять.
И не будет во всем этом нам передышки:
То смеяться, то горько стенать.
Я не смог за всю жизнь уловить ее смысла,
Как ни бегал за ним попятам.
Я пойду, извини". Тишина вдруг повисла,
И старик стал ни здесь и ни там.
Бодхисаттва дошел до зеленого луга
И напился воды из ручья.
Он увидел мальчишку, он поднял руку
И спросил его: "Земля эта чья?"
"Это просто земля, у нее нет владельца,
Впрочем, так же, как и у всего".
"Это как?" Тот ответил: "А как у пришельца
Может быть что-то кроме него?"
Бодхисаттва с улыбкой спросил мальчугана:
"Есть ли в мире радости свет?"
Тот подумал секунду, взглянул как-то странно,
Улыбнулся: "Так вот же ответ".
Бодхисаттва и мальчик, смеясь беззаботно,
Шли по тропам и горным плато,
Шли лесами, полями, мимо рек полноводных,
А куда - не знает никто.