На него махнули рукой в феврале.
В декабре тоже, было, махали.
Снегири копошатся в снегу на земле,
ищут мякиш, но там он едва ли.
В черных масках и красном жабо палачи.
Палачи? только рубят не жестко.
Прилетят, и ключами гремят до зари,
припорошена инеем шерстка.
Написали поклеп на него с однова
в жилконтору просроченных мнений.
Резюме четверых подписавшихся: два
полковых русака, два еврея.
Вот не любят его, хоть ты ниткой зашей
рты, а той не достанется мужа.
Видно, на небесах, и водой не разлей,
интендантская светлая дружба.
Мы не очень тебя, но ведь ты без обид,
а иному, как остеопороза,
двести лет здесь не хватит избыть всех вшей, гнид.
/лифшиц, лившиц, топоров и морозов.
До сведения скул, пения ишаков,
скорби литературных евреев,
не избавиться от первородных грехов
этим птичкам в парадных ливреях.