приличествующий февралю голубоватый дым
несколько изумлённый несколько сбитый с толку
где воздух тобой говорит и ты говорим
и слышишь себя как в отдаленье дикую барахолку
Боже мой неужели это во мне во мне
крики разнузданной крови цепенеющей на припёке
саламандра солнца щекочет ступни разливанных рек
банка консервов с Офелией нежной в одном потоке
возле фабричных гудков небеса небеса
служба воздушных больниц запах медикаментов
в хирургической лампа болит и шёпот на полчаса
есть ли для жизни хорошей вкрадчивых документов
оснований для встречи после тяжёлой тьмы
раны чтобы вместить жеста чтобы отвергнуть
и внезапный румянец морганье припухших век
в коридоре несытых надежд где так просто исчезнуть
о алчба подворотен скорей утопись и вернись
говори как под лёгким наркозом хрустящие фразы
проплывёт ли Офелия в белом кораблике ввысь
или станет на смутном базаре классической вазой
и не веришь себе и сидишь в одиноком дупле
собирая рассыпанный смех осторожную нежность потери
Боже мой сколько разных ютится во мне вещей
освещаемых хрупким духом в бесстыдном теле