Каждый раз подходя к двери своего дома, после моих странствий, я боюсь открывать дверь. Так было и в этот раз. я перешагнула порог своего дома и снова захлебнулась воздухом горя. Ком в горле и кружится голова, руки онемел, а ноги став ватными и бесчувственными опустили меня на колени , гул в ушах от бездонной тишины, а в душе страх от происходящего. Пытаясь удержаться за стены, я все же падаю, понимая, что это обморок. Я не помню через сколько минут или секунд я очнулась, но очнувшись, понимала что это не сон и не многожелаемая мною смерть, а это моя реальность из тишины. Неужели снова она вернулась? Почему снова все наполнилось ей? Кто украл музыку и счастье, данные тишиной?
Я лежу на полу, на пороге своего дома, в одной руке сжимая ключи, а другой обнимаю пол. Начинается истерика, боль вырвалась из меня диким хриплым воплем. Мое тело не слушается меня, и не позволяет мне встать. Мои дикие вопли услышали соседи и в этот раз все же пришли на помощь. Как же мы все умеем и любим жалеть. Мой сосед Макс, поднял меня с пола, прижал к себе и гладил по голове. Он не знал, что говорят в таких случаях, но просил лишь успокоиться и твердил, что я не одна и о своей помощи. Его жена Таня, принесла мне валерьянки. Моя истерика постепенно меня отпускала. Мне так нужны были крепкие тиски из чьих-либо объятий. Я чувствовала себя вновь ребенком, которого пеленают, чем дарят иллюзию защищенности. Меня отвели в зал и положили на диван. Таня осталась со мной. Мы молчали в разных комнатах моего дома, она готовила мне еду, а я засыпала от усталости и успокоительного.
Проснувшись в полной темноте и дикой тишине дома, я снова оказалась во власти слез. Страх и тишина оглушали воспоминаниями. Я ненавидела все в этом доме, все то, что мне напоминало о нем, и в то же время - не могла простить всему этому, что его здесь теперь нет.
Детская сына.
В моем доме, в его еще бездушной глубине, пробегали картинки моего бездумного прошлого. Они касались стен и потолка, пола, и лишь иногда проходили сквозь меня.
Сердце мое молчало, мозг был опьянен тихими мыслями и просмотром кино, на теле канале по имени – вчера. Становилось душно и тяжело. Воздух душил своими запахами из мира, а потолок давил меня моими же мыслями. Даже самые красивые и счастливые воспоминания причиняли огромную боль, разрывая мое сознание и мою душу на куски. Дверь в это святое место была открыта, воздух шевелил шторы и наполнял комнату свежестью. На полках стояли игрушки, говорившие мне о том, что я все еще мама. Плакаты с мульт-персонажами улыбались мне сказкой. А угол, где стояла детская кроватка, своей пустотой отправлял меня в ад из вчерашних похорон. Забившись в него и прижимая к сердцу плюшевого ежика, любимую игрушку моего дитя, я снова начала выть и бредить, смотря на звездное небо из окна, прося молитвой Бога и Сатану, разорвать меня на части, лишь бы больше не чувствовать боли. Я просила их поделить меня в нужной для них пропорции, отправив одну часть в ад на вечные страдания, искупив этим хотя бы маленькую долю моей вины перед сыном, а другую – в рай, где сейчас живет мой сыночек без меня. Чтобы хотя бы этой частью быть ближе к моему чуду, снова обнимать его, петь колыбельную и гладить его младенческие волосы.
То, что раньше мне давала эта комната, теперь никогда не вернется, даже слепой и глупой надеждой, что все это вчерашний неудачный кошмар.
Мой порог стал для меня спасением и гарантом, что я с могу уйти или убежать от сюда, в худшем случаи – выползти. Именно там, мне надо было научиться жить ради себя, чтобы остаться в этом мире для дочери.
Шагнув через малую границу ковра и пола, я попала в настоящее - в пустой коридор, на нейтральную полосу воспоминаний и предстоящих постоянных – завтра. Теперь здесь нет ни дивана, где мы обнимались и гугукали с ним. Мы очень любили в втроем с моими детьми, лежать на нем и смешить друг друга забавными и глупыми рожицами или щекоткой. Именно от этого дивана в сторону зеркального шкафа, были сделаны его первые шаги месяц назад.
Здесь теперь нет зеркал, через которые мы любили смотреть друг на друга и улыбаться друг другу. Здесь теперь нет шкафа с тайнами, куда мы прятали прогулочные атрибуты. Здесь теперь все пусто, нет ничего того, что нас делало большой и счастливой семьей, даже после его смерти, теперь в этой пустоте только Я.
Здесь мне снова придется жить. Вернее учиться жить без моего Димочки.