Когда судьба прокладывает путь
по безрассудно прожитым мгновеньям,
не дай душе бездарно утонуть
в размазанных по жизни сожаленьях.
Я не хочу позволить седине
тревожить неудавшиеся годы
и память оставлять наедине
с раскрепощённой мумией свободы.
Ты в молодости выкрала меня,
поймав на сексуальные детали.
Я не хотел подобной злобы дня,
где юные надежды умирали.
А ты явилась исподволь и вдруг
из подземелья чёртова, нахально.
И я не знал, что от его подруг
защиты нет, как ни парадоксально.
Вползла в сознанье, растеклась в душе,
свободное пространство занимая.
Шерше ля фам? Какое там «шерше»,
когда природы логика иная!
Её, порою, тянет упрекнуть
за то, что не дала земного рая,
когда любовь стремится не уснуть,
телесный рейтинг с возрастом теряя
Но создан мир не нашею рукой,
мы ж по нему идём – за вехой веха.
И станет кто-то бабою Ягой,
а кто-то потаинственней, как Пьеха.
Но ты другой придумала сюжет
и угодила к чёрту в картотеку.
А Бог тебе отмерил тридцать лет,
не допустив к бальзаковскому веку.
Не пожелал снимать тебя с иглы
и раздавать какие-то прощенья.
Самцов твоих мельчали похвалы,
а секс запрозябал без восхищенья.
И умерла-то ты не по людски.
Однажды, наколовшись и нажравшись,
как говорят, «отбросила коньки»,
по-своему с природой рассчитавшись.
Отправилась дразнить небытиё.
Земле «добро» подобное не нужно,
не нужно так, что даже вороньё
тебя проигнорировало дружно.
И сколько же отличных мужиков
при жизни ты страданьем нагрузила
и сколько судеб юных простаков
в своих объятьях свинством заразила?
Я пережил. А ты - моя вина.
Но будет и моей судьбе награда.
Спасёт меня любимая жена,
с которой доживу до листопада.
Я буду с милой женщиной встречать
лучи надежды юного рассвета,
мы перестаем годы замечать
и проведём прекрасно бабье лето,
в согласьи нежном вырастим детей
и тихо насладимся их вниманьем,
и встретим замечательных людей,
исполненных душевным обаяньем.
-
Но ты же, тварь, не хочешь отпустить,
во снах являясь мучить до рассвета.
За прошлое приходится платить,
хоть и не знаю, справедливо ль это?!