он приходил каждое воскресенье.
всегда опаздывал, садился на первый ряд.
но по умолчанию, опоздавших ждет кресло
наказаний и пустоты.
в его глазах, знаешь, кометы бились ежесекундно,
а сердце стучало предательски скудно.
с виду дашь лет двадцать, максимум двадцать три,
он выдает пошлые шутки и не знает, где запереть
птиц, что так долго были у него внутри.
ей уже тридцать шесть, возраст не позволяет
вести себя озабоченно,
она обособляется каждый раз, увидев
его в здании переполненным
присутствием долготы.
она умела смотреть не в душу,
а именно в глаза.
иной раз бросит ему мимоходом фразу,
при этом сдерживая дикий страх.
он услышит, но не ответит,
потому что чувства давно горят в
искусственных кострах.