наловив рыбы,
мы ложились на высокую траву,
уставшие от рыбьей смерти,
от немых и беспомощных,
произнесенных хвостами и жабрами,
отворотных проклятий,
ведь рыба может проклясть только рыбу,
а человек – только другого человека.
мы смеялись, стыдясь рыбьей смерти,
как будто не имели на неё права,
ведь оба ели лишь рыбу морскую,
а эту наловили соседской беременной кошке.
наш смех выстреливал маленькими фонтанчиками
и сразу же падал обратно на лицо,
забрызгивал лоб, щёки и скулы...
мы тыкали пальцем в небо и говорили,
что солнце – это воздушный шар,
на котором Бог каждый день облетает Землю.
его багаж – миллион эскимо и
сколько-то там кирпичей:
сбрасывает кому что
(бывали прецеденты –
и мороженым убивало).
и ещё громче смеялись от этой нелепой шутки.
и украдкой касались друг друга
будто бы случайными жестами
в судорогах смеха.
и нам хотелось смеяться
до ночи,
а потом быстро сбегать домой за пледом
и, плотно укрывшись,
так же смеяться, смеяться, смеяться
уже до утра,
а рыбья смерть
обиженно стрекотала бы, как сверчок,
будто зная:
соседка не даёт кошке рыбы:
от рыбы у кошек бывают камни в почках.
(Перевод с украинского – Станислав Бельский)