жизнь и вымысел

Дюринг Евгений
     если до сих пор читатель (не существующий) верил хоть немного моим историям, то теперь он, скорее всего, посчитает их чистым вымыслом, и ошибется, рассказывая об увлечении Гулливера поэзией Верхарна и прозой Гофмана, я так же правдив, каким был до этого, с самого начала, никаких преувеличений, искажений, подчисток, заповедь репортера, если бы эта книга не была абсолютно правдива, она не имела бы никакого смысла , происходящее в жизни часто нелепо, с точки зрения вымысла, и нелепость эта устраняется только тем, что жизнь правдива, основополагающие принципы у жизни и вымысла различные, вымысел, чтобы быть правдивым, должен избегать копирования жизни, а жизнь, чтобы быть правдивой, должна оставаться самой собой, впрочем, можно ли считать это принципом? ведь жизнь не может изменить себе, даже умирая, принципами должен руководствоваться повествователь, а жизнь обходится без принципов, все, что происходит, происходит необходимо, как можно предъявлять какие-то требования силе тяготения? закон тяготения нельзя назвать принципом, не буду объяснять, почему, что же Гулливер нашел в сочинениях Гофмана? почему он заинтересовался этим старинным автором и заинтересовался настолько, что прилежно скупал все тома на немецком, издававшиеся в одной стране Восточного блока и продававшиеся в магазине «Дружба народов», не зная языка, но надеясь выучить его когда-нибудь для того, чтобы прочесть Гофмана, все десять томов, из которых он успел купить только половину, а чем его заинтересовал Верхарн? к стихам он до сих пор был равнодушен, точнее, до каких пор? дата неизвестна, возможно, отдыхая на каникулах дома, он читал тома Библиотеки всемирной литературы, Гофман увлек его своим безудержным романтизмом, хорошее слово – «безудержный», не зная удержу, неудержимо, чем дальше, тем язык становится все архаичнее, еще бы: скоро исполнится двести сорок лет со дня рождения Гофмана, как далеко он регрессировал, образ одинокого музыканта, капельмейстера Крейслера, различающего голоса других, высших, миров, напоминал ему его самого, конечно, это был регресс, но он думал, что вернулся на верный путь, с которого сбился, когда поступил в университет, жить чувством, а не умом – так он это для себя сформулировал, он искал свое «я» и решил, что его «я» похоже на «я» капельмейстера Крейслера – страстное, романтическое, живущее тоской по высшему миру и ничего не желающее знать о мире низшем, то же самое он нашел и в ранних стихах Верхарна, он снова представлял себя звездным мальчиком, попавшим в чуждый, суровый мир, какой регресс, явные признаки психического заболевания, в то время, наверное, он совершал много чудных поступков, в его костюме ничто не поражало, не бросалось в глаза, и все-таки внешность его обличала нечто странное, необычное , но не то же ли самое можно было сказать и об окружающей его жизни, страна сама себе присвоила статус резервации, под видом «работы для будущего» сохранялись многочисленные пережитки прошлого, в этих условиях нелегко было оставаться здравомыслящим (если ты хотел чего-то иного, кроме конуры и ошейника), все вокруг казалось нереальным, реальность скрывалась где-то за горизонтом, куда уходило солнце, в картинах Дали было больше реального, чем в полотнах советских художников, и в работах Поппера было больше реального, чем в трудах все философов-академиков, еще больше реального было в сочинениях Ницше, которого он тоже усердно читал, разочаровавшись в познании и науке, именно из стремления к реальности и происходили все его чудачества, этим он напоминал Крейслера, дикого, безрассудного человека , если человек слышит зов иного мира, в этом мире он становится чудаком.

––––––––––––––––––––––––––––––––––––
     1. «Если бы эта книга не представляла точной, абсолютной, строгой правды, она не имела бы никакого смысла». – М. Башкирцева. Дневник.
     2. «В его костюме ничто не поражало, не бросалось в глаза, и все-таки внешность его обличала нечто странное, необычное». – Э.Т.А. Гофман. «Житейские воззрения кота Мурра».
     3. «Дикий, безрассудный человек, – спокойно сказал маэстро Абрагам, – когда же наконец опустошительный пожар, бушующий в твоей груди, обратится в чистое пламя, питаемое необоримым тяготением к искусству и всему светлому и прекрасному, что живет в тебе?» – Э.Т.А. Гофман. «Житейские воззрения кота Мурра».