Промеж двух хребтов устаканилась лужа
Ни малой толики никому не нужная
Не колышима лежит испокон веку
Ни одним из ветров, кроме северного
В серых красках, с туманом густым упавших
Отражает посмевшего родиться, каждого
У берегов её - хлопья чёрной копоти
Срастаются в острова и косы изогнутые
Пачкают отражения лиц прохожих
Все шагающие по ней - прокажены
Не ведают, насколько обречены они
Маховик качается, слегка посвистывая
Чугунные шишки тянут цепи вниз
Скоро пробьёт гонг, пронзительно и горько
Неумолимо и окончательно, металлом по сердцу
А они идут, под ноги не глядя
Привычные ко всему, со стеклом во взгляде
Учитель музыки, ненавидящий всё живое
Примет кинжал себе в живот
Журналист, глядевшая в далекое завтра
Не встретит отсечки века двадцатого
Старый мастер продаст веками нажитое
И отчалит к берегам, бывшим вражеским
С богом данной фамилией сбежит за белые стены
С памятью о друзьях, с мечтами о бренном
Художник, промаявшись лет двадцать по миру
Расправится с прошлым и создаст всё по-новому
Осядет на вершине северного холма
И снова погрузится в немые облака
А им безразлично что за гору обнять
Сквозь них не проступят враги и друзья
Что вчера, что завтра — никакой разницы
Настоящее — не далее протянутых пальцев.