Живя в согласии с мирским законом,
Мораль за идеал незыблемый признав,
Спустя уже десятки, сотни свежих глав
Она с душой своей в конфликте снова.
Ее мельчают в крошку, рвут на части
Желания, не разделенные умом,
Что в сердце выжжены отравленным пером…
Душа же этот яд глотает с счастьем.
Не ропщет, нет. Ведет борьбу втихую:
В какой-то жадной спешке вьет для мыслей сеть
И ловит их, как птиц, крадя их шанс лететь…
Сеть рвется с хрустом – птицы торжествуют.
Горя презреньем к своему бессилью,
Как скульптор, заповедь вбивает в постамент.
И с виду кажется – он выстоит не сотню лет,
Но только тронешь – обратится пылью.
И так крошится все: и ее имя,
И мненье общества, и разума призыв.
Для той, с моралью что согласна на разрыв,
Одни глаза есть рок, судья, святыня.