были вещи и поважнее, чем стремление к славе, да, он хотел чего-то добиться, но это стремление росло каким-то чертополохом на бескрайнем пустыре его скептицизма, он пришел к скептической точке зрения, читая сочинения позитивистов и прагматистов, приведу имена, чтобы сделать себе приятное, известно: художественное творчество той же природы, что и самоудовлетворение, хотя я занимаюсь не вымыслом, а репортажем, я вернулся к прежней характеристике своего занятия, разрешите представиться: репортер такого-то издания, ежедневного или еженедельного, не знаю, может быть, я печатаюсь раз в год, это правдоподобнее, может быть, я вообще не печатаюсь, занимаюсь репортажами из любви к фактам, чтобы сделать приятное самому себе, если сам себя не ублажишь, то кто же, на других надейся, а сам не плошай, признаю, мне нравится перечислять известные имена, сейчас я это докажу, нет, не буду, кому бы я стал это доказывать, скажу только, что когда их произносишь, они тают на языке, будто леденцы, разве мне нравятся леденцы, точнее, будто капля R;my Martin, после многочисленных проб я пришел к убеждению, что из напитков этого класса, RM – самый лучший, я часто отклоняюсь, дурная привычка, детство, отрочество, юность – время, когда в нас прорастают семена дурного, и не хватит зрелого возраста, чтобы выполоть всходы, а в старости появляются новые, безнадежная борьба, и могила ничего не исправит, вот так я подошел к очередной теме, первой задачей позитивизма было искоренение метафизики, смотри замечательную работу Карнапа «Устранение метафизики посредством логического анализа языка», Гулливер ее проштудировал, до этого, конечно, он прочел и несколько работ Витгенштейна, итогом этих штудий стало убеждение в бессмысленности всех утверждений, кроме фактических и тех, которые сводятся к фактическим каким-нибудь хитрым образом, теоретические термины науки – лишь удобные инструменты, фикции, позволяющие связывать и предсказывать факты, что же говорить о понятиях философии, вся философская литература – языковой хлам, утверждения философов не просто ложны, они бессмысленны, вот так Гулливер очутился в лишенной человеческого значения вселенной, вот куда завел его эмпиризм, «в беспредельном пространстве бесчисленные светящиеся шары, вокруг каждого из которых вращаются около дюжины меньших, освещенных первыми, горячих изнутри и покрытых холодной корой, на которой налет плесени породил живые и познающие существа, – вот эмпирическая истина, реальность, мир. но тягостно для мыслящего существа находиться на одном из этих бесчисленных шаров, свободно летящих в беспредельном пространстве, не зная, откуда несешься, не зная, куда; тягостно быть только одним из бесчисленных похожих друг на друга существ, которые сталкиваются между собой, гонят и мучают друг друга, беспрестанно рождаясь и погибая в безначальном и бесконечном времени, где нет ничего устойчивого, кроме материи и повторения всех тех же разнообразных органических форм, посредством известных путей и каналов, существующих изначально и навсегда. все, что может сообщить эмпирическая наука, это лишь более точные свойства и законы таких процессов» , – это лишь одна из цитат, которые я собираюсь привести, вот другая: «но все, что возникает, заслуживает гибели. может быть, пройдут еще миллионы лет, народятся и сойдут в могилу сотни тысяч поколений, но неумолимо надвигается время, когда истощающаяся солнечная теплота будет уже не в силах растапливать надвигающийся с полюсов лед, когда все более и более скучивающееся у экватора человечество перестанет находить и там необходимую для жизни теплоту, когда постепенно исчезнет и последний след органической жизни, и Земля – мертвый, остывший шар вроде Луны – будет кружить в глубоком мраке по все более коротким орбитам вокруг тоже умершего Солнца, на которое она, в конце концов, упадет. одни планеты испытают эту участь раньше, другие позже Земли; вместо гармонически расчлененной, светлой, теплой солнечной системы останется лишь один холодный, мертвый шар, следующий своим одиноким путем в мировом пространстве. И та же судьба, которая постигнет нашу солнечную систему, должна раньше или позже постигнуть все прочие системы нашего мирового острова, должна постигнуть системы всех прочих бесчисленных мировых островов, даже тех, свет от которых никогда не достигнет Земли, пока еще будет существовать на ней человеческий глаз, способный воспринять его» , сильно сказано, в юности автор этого фрагмента подумывал о том, чтобы стать поэтом, и еще одна: «мы начали с системы галактик и постепенно перешли к нашей собственной галактике, к нашей собственной маленькой солнечной системе, к нашей собственной крошечной планете, к бесконечно малым крупинкам жизни на её поверхности и, наконец, как к пределу незначительности, к телам и сознаниям тех странных существ, которые вообразили себя владыками творения, концом и целью всего необозримого космоса» , вставлять цитаты – этим занимался Гулливер, когда писал курсовые, забавно влезть в его шкуру, возвращаюсь к цитатам, есть еще один известный фрагмент: «пусть человек отдастся созерцанию природы во всем ее высоком и неохватном величии, пусть отвратит взоры от ничтожных предметов, его окружающих. пусть взглянет на ослепительный светоч, как неугасимый факел, озаряющий Вселенную; пусть уразумеет, что Земля – всего лишь точка в сравнении с огромной орбитой, которую описывает это светило; пусть потрясется мыслью, что и сама эта огромная орбита – не более чем еле приметная черточка по отношению к орбитам других светил, текущих по небес¬ному своду. но так как кругозор наш этим и ограни¬чен, пусть воображение летит за рубежи видимого; оно утомится, далеко не исчерпав природу. весь зримый мир – лишь едва приметный штрих в необъятном ло¬не природы. человеческой мысли не под силу охва¬тить ее. сколько бы мы ни раздвигали пределы наших пространственных представлении, все равно в сравнении с сущим мы порождаем только атомы. Вселенная – это не имеющая границ сфера, центр ее всюду, окруж¬ность – нигде... а потом, вновь обратившись к себе, пусть человек сравнит свое существо со всем сущим; пусть почувствует, как он затерян в этом глухом углу Вселенной, и, вы¬глядывая из тесной тюремной камеры, отведенной ему под жилье, – я имею в виду весь зримый мир, – пусть уразумеет, чего стоит вся наша Земля с ее державами и городами и, наконец, чего стоит он сам. человек в бесконечности – что он значит?» , если встать на точку зрения логического позитивизма, он не значит ничего, на этой точке и стоял Гулливер, и стоял твердо, соблазненный ясностью языка и отчетливостью аргументов, человеческая жизнь казалась ему бессмысленной, и он пытался найти в ней хоть какой-то смысл, придать миру и человеку хоть какое-то значение, пусть с натяжкой, приблизительно, но согласующееся с рассуждениями позитивистов.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
1. «В беспредельном пространстве бесчисленные светящиеся шары…» – А. Шопенгауэр. «Мир как воля и представление». т.2. Гл. I.
2. «Но «все, что возникает, заслуживает гибели». Может быть, пройдут еще миллионы лет…» – Ф. Энгельс. «Диалектика природы». Введение.
3. «Мы начали с системы галактик и постепенно перешли к нашей собственной галактике…» – Б. Рассел. «Человеческое познание». Введение.
4. «Пусть человек отдастся созерцанию природы во всем ее высоком и неохватном величии…» – Паскаль. «Мысли». Несоразмерность человека.