Мы по каплям собирали нашу важную размытость.
И стонали от удушья, ненавидя чью-то сытость.
Кругозор остался прежним, омрачен лишь был лобзанием
Чьих-то мыслей, чьих-то споров, чьих-то лживых заклинаний.
Нам неведомая жалость утонула в красноречие.
И плетемся за обозом угнетенною предтечей.
Жизнь чужую проживая, штриховали честность мелом.
И орнамент золотой нам казался черно-белым.