Каких только приключений не случается в экспедициях геологических. Особенно это характерно для геологических отрядов, которые не стоят на месте, а перемещаются с изыскательскими задачами, открывая каждый день что-то новое для себя, и не только в недрах. И это новое зачастую не всегда приятно.
Помню, как доставала нас всякая кусачая нечисть в предгорьях Монгольского Горного Алтая. Доставала практически круглые сутки, и в таких несметных количествах, что от нее спасали только брезентовые штормовки, которые только и не прокусывались слепнями и оводами (которые по-простому еще паутами называются), облеплявшими штормовки сплошным шевелящимся покрывалом. И каково было ходить по горам в жару с тяжелым рюкзаком, да упакованными в брезентуху? Через какое-то время вся одежка пропитывалась потом, и при высыхании штормовка меняла свой цвет – с защитного на белый – от обильных кристалликов соли. Вот почему лагерь мы старались, по возможности, ставить у речки, чтобы смыть с себя после маршрута обильный и концентрированный солевой раствор.
К вечеру жара спадала, а с ней улетали и кровососы. Правда, улетала только «большая кавалерия», зато на смену ей прилетала «кавалерия малая» - комары и всякого рода мошка. Эти были привычнее, да и дыма костра опасались, а костер по вечерам – это было святое. Конечно, вся эта напасть доставляла определенные неудобства на работе и отдыхе, и с ней можно было бы и мириться до поры до времени, но уж очень хотелось без них, налегке, в одних плавках, да под жарким солнышком.
Все, даже самое плохое, когда-нибудь да кончается. Вот и мы после предгорий Алтая переехали прямо в пустыню Гоби, и какое-то время, действительно, кайфовали под жарким солнцем, и с самым минимумом одежды. Как правило, в пустыне комаров нет. Откуда бы им взяться в местах, где нет открытых источников воды, ведь личинки комаров растут и развиваются в воде. Но из всякого (даже самого благоприятного) правила есть исключения. С одним таким исключением мы и столкнулись как раз в Гоби, километрах в шестидесяти от аймака Кобдо.
Вроде бы ничем не примечательная, слегка холмистая каменисто-песчаная местность со скудной уже высохшей под жарким пустынным солнцем травянистой растительностью. Мы и палатки поставили почти на вершине холмика, чтобы обдувало ветерком, и до заката жизнь казалась прекрасной сказкой. Дневной жар спал до приятного тепла. Вечер и ночь обещали быть тихими и теплыми, и уже приятно мечталось о ночевке под открытым небом, когда лежишь на спине и смотришь в бесконечное пространство, усеянное блесками далеких солнц. И эта бесконечная протяженность в пространстве и во времени отнюдь не подавляет, а только приобщает к истокам бытия. И засыпаешь, расплескавшись сознанием в бескрайней звездной купели, одухотворенно и как-то незаметно.
Так вот, все эти предстоящие прелести с закатом как-то разом померкли, а взамен налетели буквально полчища громадных комаров. Жили они, как оказалось, как раз в этой, высохшей до желтизны, траве и были ужасно голодны по причине полного отсутствия в окрестностях съедобной живности. Мы, как манна небесная, как спасение господнее, свалились к ним на прокорм. И какой уж тут сон с грезами под открытым небом – и в палатке от них не было никакого спасения. Зная, что едем в безжизненную пустыню, мы легкомысленно не запаслись никакими репеллентами, а перебить это несметное и нахальное полчище не хватило бы и армии. Оставалось одно – лишить их среды обитания.
Под яростными атаками оголодавшей фауны мы распаковали и настроили все имеющиеся в наличии паяльные лампы, и разошлись вокруг холма, выжигая вместе с сухой травой и ее обитателей. Дым и копоть окутали лагерь и, хотя бы на время, отогнали орду кровососов. Этого нам хватило только на то, чтобы разбежаться по палаткам, плотно зашторить и застегнуть все полога и окошки. А потом забраться в спальники и укрыться с головой, дав звездному небу передышку от нашего назойливого внимания. А поутру пришлось отмываться от копоти, бережно расходуя живительную влагу.
Мы и в этом году и в последующие много колесили по Гоби, но такой комариной плеши нам больше не встречалось. Да и в этот год мы, углубившись в Гоби южнее, вскорости забыли про это приключение. И если поначалу мы выбирались в маршруты при полном комплекте спецодежды, опасаясь солнечных ожогов, то пообжившись в пустыне, стали одеваться в маршруты весьма легкомысленно – вплоть до одних плавок.
Особенно любил щеголять раздетостью наш близкий друг и коллега, Володя, командир соседнего отряда. Он, не любитель больших отрядов и излишних одежд, выезжал в маршрут в одних плавках и при рюкзаке. Отряд его всегда был предельно мал – он сам, шофер и повариха. Обычно шофер забрасывал его в намеченную точку маршрута, а в конце дня забирал. Но это тогда, когда точка эта была далеко от лагеря. Если же располагалась она не далее чем в тридцати километрах, то Володя обратно возвращался сам, изучая по пути следования геологическую обстановку. Старожил, прекрасно знающий Монголию, монголов, их язык и обычаи, он любил ходить в маршруты один и никогда не плутал, не сбивался с пути и не задерживался допоздна без причин.Вот и в этот раз Мансуров после завтрака забросил его километров за двадцать от лагеря и оставил при полном параде – в ботинках, плавках, при рюкзаке и геологическом молотке.
Надо сказать, что на этот раз он стоял лагерем не один. А вместе с нашим, и довольно многочисленным, отрядом Коваленко. Обычно для лагеря мы выбирали какое-нибудь укромное местечко – хотя бы с некоторой защитой от солнца, ветра и неподалеку от источника воды. Но в этот раз вокруг была ровная песчано-каменистая пустыня с прекрасной видимостью вокруг на многие километры. Это было не очень удобно с точки зрения жилья, но весьма удобно по причине равноудаленности от интересующих нас геологических объектов.
День, не спеша, перешел в вечер. Вернулись из маршрутов все группы, и только Володя задерживался. Вечер незаметно перекочевал в ночь, а Володи все не было. Коваленко начал волноваться, попросил найти переносную фару и освещать ею окрестности, чтобы привлечь внимание Володи. Вообще-то в пустыне без ориентиров затеряться пара пустяков даже днем, а уж ночью тем более. В этом случае потерявшемуся следует ночью оставаться на месте, а с утра продолжить поиски. Но ночи в пустыне бывают весьма прохладны, и человеку в одних плавках до утра дотянуть весьма не просто.
Коваленко уже собрался запустить на поиски все три наших авто, когда откинулся полог палатки Володи, и сам он вполне здоровый, уже одетый и вполне довольный собой явился пред светлыми очами друзей и сотрудников.
- А что это вы не спите до сих пор, полуночники? Меня ищете? А почему тогда в палатку не заглянули? А я вот притомился, решил слегка прикорнуть, но с вами разве уснешь – шумите, как оглашенные.
Сказать, что все были удивлены таким неожиданным появлением, значит просто слукавить. Чтобы Володя еще при свете смог незаметно подойти к лагерю, а потом и к своей палатке, расположенной почти в центре лагеря – это было сродни чуду нуль-транспортировки, или, если по-научному, то телепортации. Правда, никто в его словах прилюдно не усомнился, но никто и не поверил, надеясь, что со временем все откроется. И надеялись не зря.
Понятие «со временем» вылилось в пару месяцев, пока во время одного из хороших застолий по случаю особо удачного маршрута он не признался во всем. Оказалось, что вернулся он в лагерь уже в темноте и только-только успел немного приодеться перед суматохой.
- А что так? – поинтересовался самый любознательный.
- Да плавки я потерял, – улыбнулся Володя. Представилась прекрасная возможность загореть полностью, вот я и снял их, и засунул под клапан рюкзака и ходил так весь день, а когда повернул к лагерю, то обнаружил, что они где-то выпали. Вот и кружил вдали от лагеря, в чем мама родила, пока не потемнело, а потом уже в лагере голышом чуть с поварихой не столкнулся.
Вот такая случилась история, почти трагикомическая, еще раз подтверждающая, что смешное и грустное всегда ходят рядом, а удачи и неудачи чередуются, как правило. И если вас что-то огорчило, то это лишь повод ждать хороших новостей. Вот и Володя, вынужденно дожидаясь темноты, отыскал несколько древних каменных орудий, а среди них один изумительный нуклеус. Он потом подарил его мне, а я имел неосторожность похвастаться подарком перед нашим монгольским коллегой, Цеденом, а потом до самого конца экспедиции отбивался от его увещеваний и нападок. По его мнению, даже в улан-баторском музее истории Монголии выставлены нуклеусы худшие, чем мой. А потому, мой долг – вернуть Монголии ее национальное достояние.
К его величайшему огорчению, я не внял этим увещеваниям и в партии с другими геологическими образцами доставил нуклеус в Москву. И теперь он красуется у меня на книжной полке, всякий раз напоминая о чудесных приключениях в пустынной Монголии.
Нуклеус (от лат. nucleus — ядро), ядрище (археол.), кусок кремня или камня др. породы, от которого отбивались или отжимались отщепы или ножевидные пластины для изготовления каменных орудий