Конституция поэтической чести

Максимилиан Гюбрис
A.S.: Это - открытая манифестация, а по тому в ней есть место для слов и мыслей тех, кому есть что добавить.
                С уважением, автор.

 


                / писано к празднику
                Всемирного Дня Поэзии,
                в подарок и в наставление
                для поэтов начинающих и корифеев /               
       
                «КОНСТИТУЦИЯ ПОЭТИЧЕСКОЙ ЧЕСТИ» 

1. Поэт, осознающий себя поэтом в истории, никогда не вправе становиться препятствием на пути нового поэтического чувства и его мысли: – навсегда постыдно оскорбить невниманием или пренебрежением ищущего культурного участия в тебе или совести. – Игнорирование вниманий и инициатив есть самый страшный грех, составляющий основу контр-этического Зла всего человеко-созидательного процесса.
 2. Поэт, имеющий талант различать внимание в себе к уровням правд другого поэта, не вправе оскорблять того ре-интерпретацией его свободной поэтической миссии, его сокровенного характера или его собственной идеи. Поэтическое паскудство, в большей мере, есть умаление всего самостного в поэзии, однако, лишь самостное определяет масштабы поэтического мироустройства в идее достижимой гармонии. С тем, частью живой гармонии всего процесса является аудитория поэта, и потому никто не вправе ставить аудиторию одного выше аудитории другого, помимо самого поэта. Отрицание за кем-то его смысла и уровня в свободной аудитории так же оскорбительно, равно, как земле вменять смысл недо-небесный или небу вменять смысл анти-земной.
3. То бесчестно, чтобы по представленному недо-пониманию выставлять меру поэтических достоинств и правд, однако, только лишь в стремлении к раскрытию взаимопостигаемой поэтической перспективы проявляет себя понятие оных мер.
4. Предательство самостно-провозглашаемых ценностей и воспеваемых идеалов, – что не в меру только изменения образа мысли и представления, но в характере предательства этически-сокровенного значения заповедуемых, жизнеутверждающих слов (и понятий), в подмене оных истинно-человеческих смыслов и свойств, – таковое, применительно поступку и опыту, есть много сродне предательству самого языка, его истинной души, и посему оное есть великое прегрешение пред лицом поэтической совести.
5. Истинный поэт не может не стоять за свободу провозглашаемого слова и мнения, ибо сии явления в характере зарождения самой поэзии, а потому навсегда должны быть для него сокровенны и почитаемы. Поэт, прислуживающий Злу творческой и нравственной лимитации в другом, в большей степени, заслуживает к себе неуважение. (Опять-таки, мера тому – лишь опытно-осознаваемые границы собственной поэтической вселенной. )
6. Поэт сегодняшнего дня должен быть заведомо устыжен и посрамлен, если он есть тот, кто потворствует лжи в действительной истории. Истинной поэзии должно пребывать в живых свидетелях вершащейся истории, в той мере, в коей она есть назидание для завтрашних умов, и потому осквернение оной сокровенного хода в истине есть дело недостойное для настоящего поэта чести. Истинному поэту претит быть в «подтирщиках истории», усилиями коих разве что только и разносится вредная чума лживого псевдо-демократизма в поколениях культурного общества.
7. Защита поэтической чести всегда есть вопрос в большей степени этически-нравственный, нежели только социальный, и потому благосостоянию навсегда отказано оправдывать того или иного рода поэтическую амбицию или слабость, но скорей это так, что развиваемый поэтический принцип и его приоритет должны главенствовать над идеей как благосостояния, так и социальных пристрастий в поэзии. Сие особенно должно относиться, также, и к теме открытых поэтических диспутов и, если когда не кровью, то пером писаных дуэлей.
8. Для поэзии, коя стремится к демократической своей популяризации, схождение в массовость есть, во многом, в удовлетворении вопроса о натуральном первенстве. К сему, по взгляду на изначальное поэтическое равенство, идея авторитетного лидерства только и может найти своё честное выражение. В этом смысле, удовлетворению принципам поэтического благородства скорее подходит форма завещанного Поэтического Состязания в объективно-равных шансах состязующихся, нежели тот или иной сфабрикованный Конкурс, часто ограниченный в себе какой-либо практической условностью его проведения. – Во многой чести истинного поэта уметь бороться и отстаивать те, вышеназванные принципы, в противопоставлении таковых слепой и ветреной массовости. 
9. Личностный кризис не является достоянием великого поэтического процесса. Поэт, пользующийся уважением и, однако, переживающий свой собственный кризис, поступает не к высокой своей чести, если продолжает строить по себе замки и культы из своих плёвых, малоудачных произведений. Представление о поэтической чести, как раз, и служит тем лакмусом, в свойствах коего наставлять поэта к присущей ему самокритичности, нежели только к зазнайству и чванству.   
10. В представленьях о поэтической чести, то, что относится поэту, то относится и к его произведению. Поэтическая выдумка о жизни и опыте есть своего рода производимый эксперимент над людьми, и, этак, в сравнение сему, лишь тому поэту найдётся б^ольшая честь, кто в степени большей, в характере изобретаемых поэтических методов и исходов, олицетворяет в своём творчестве суть собственного честного переживания и представления о жизни, о мечте, о чувстве (с тем, и о домысле). Истинный поэт не может не быть по себе естествоиспытателем.
11. Будущее всей прошлой и сегодняшней поэзии – поэзия новая. Поэт есть и зерно, поэт – он же и почва. Потому, поэту чести, в серьёзности своих дел, в мыслях о создании, пристало думать в большей степени о том, каково поэтически-производительное свойство сего, и что из его поэзии способно произвестись в поэтическом уме будущего, нежели как только о том, что есть в том аспект собственного произвольно-фразированного самовыражения. Создание и самовыражение в поэтическом процессе не есть вещи друг другу взаиморавные, и о том должна быть забота честного Мастера поэтической будущности.
12. Истинный Поэт – в чём-то, всегда предрицатель. В свойствах же превратно истолкованного предрицания – увлекать и пленять. Потому в характере истинного поэта чести, отдающего отчёт в собственной провидческой способности – не становиться тем заведомым рабоделателем в мире чувственно-духовной образности, кто ввергает отзывчивый ум (аудитории) в тюрьму каких бы то ни было предвзято-моральных доминант и фразированных доктрин. Тем образом, коим Весть заслуживает своего преподания, сие в заветах о поэтическом предрицании, чтобы таковому, к чести его автора, по всей нынешней превратно-укоризненной мере понятия, не сделаться типом  психологического оружия, весьма и весьма подчас разрушительного в руках негуманного общества, негуманного будущего.   
               
                / 19.03.2013 – 21.03.2013 – 25.04.2014 – Москва /