В часах молоточек отстукал.
Окончен спектакль, и вот
Своих гуттаперчивых кукол
В коробку сложил кукловод.
Он сцену свою занавесил
И, парою звякнув монет,
Сквозь тихое таинство кресел
Из мрака он вышел на свет.
Без всяких каких-то условий,
До самых болезненных жил
Ах, сколько сыграл он любовей,
Ах, сколько он их пережил!
Он был палачем и сатрапом,
Он дергал за нитку и жердь -
И падали воины на пол,
Приняв бутафорскую смерть...
Но стерты игры той границы -
Где куклы его и где он,
И ночью опять ему снится
Один гуттаперчивый сон:
Как будто под кукольным сводом
Стоит его кукольный дом,
И сам он теперь Кукловодом
За нитку куда-то ведом.
И кукол прозрачные тени
В его куролесят дому -
Они оживают на сцене,
А смерть достается ему.
И он по подмосткам из бревен
Идет сквозь софиты и чад,
"Виновен, виновен, виновен!" -
Вослед ему куклы кричат...
И вот она - сцена и площадь,
И дробь барабана, и плач,
И водкою горло полощет
В плаще настоящий палач.
И вот он уже на Голгофе -
Мгновенье - и будет воздет...
Но с утренней чашечкой кофе
Ночной прекращается бред.
И в этом театре убогом,
Где судьбы чужие играть
Для кукол невидимым Богом
Он вечером будет опять.
И в зале заполнены кресла,
И зритель сидит, не дыша,
И - вот она - снова воскресла
Его, кукловода, душа...
И плачет восторженный зритель,
А он и не знает того,
Что след от невидимых нитей
Горит на запястьях его!