Маленькая повесть
В этот необычно теплый и светлый мартовский день в моей Душе праздник.
Ведь, известно: нет пророка в отечестве своем. И для меня было важнее важного, чтобы поэтические, слабо мерцающие искорки во мне, заметили близкие мне люди…
Обычно, ТАК не бывает…
Но, заметили! Поздравили с днем Поэзии!
Бесценны для меня цветы, полученные сегодня.
Во мне близкими мне людьми замечались и оценивались все качества, порой, вовсе не существующие, кроме того единственно, дорогого для меня: стремление… писать.
Возможно, если бы моя жизнь сложилась иначе, если бы события в ней шли по другому руслу, если бы я достигла своей детской мечты и стала бы профессиональным журналистом, я бы этому не придавала такое большого значения.
Но реальность такая, какая есть.
И я смирилась с участью быть «никем»,(в профессиональном смысле слова), и с некоторым смущением и с чувством вины, со скоростью, быстрее собственных мыслей(!) подбегаю к компьютеру и набираю те, мягко говоря, не блестящие мысли, что приходят в голову, для того, чтобы никто не заметил мое «воровство времени» у семьи…
И вдруг… ЦВЕТЫ, алые розы, ко дню поэзии.
От любимого человека. У которого, больше, чем у остальных, «краду» его «законное» время…
Несмотря НИ НА ЧТО, я благодарна судьбе, потому что… я счастлива.
И начинаю размышлять…
Действительно, если любишь кого-то, то любишь его с «потрохами»! В данном случае, мои «потроха» - это неистребимое желание писать.
Откуда у меня это желание?
Трезво оценивая свои литературные возможности, понимаю, что я добилась бы бОльших успехов, займись я рукодельем, или вязанием. Уверена, в этом случае, результаты моей деятельности были бы гораздо продуктивнее и качественнее, а самое главное, НУЖНЕЕ, чем сейчас, когда пишу посредственные стихи и прозу. И это не скромность, а печальная правда.
Наваждением стало для меня тяга к сочинительству, болезнью, манией…
***
В среде, где я родилась и выросла ни у кого не было стремления, или хотя бы маленькой тяги к писательству.
Простыми крестьянами были мои родители и мои родственники. Трудяги, хорошо знающие то дело, чем занимались. Добрые, открытые, честные люди, которые умели ценить самые важные человеческие качества: добропорядочность, сострадание, миролюбивость. Но никто из них не написал ни строчки! О чем бы то ни было! Во всяком случае, мне об этом не известно.
Правда, дяди с папиной стороны, и сам мой папа, были рассказчиками - отменными.
В любом обществе, где бы ни находился мой папа, будь это семейный круг, компания с друзьями, соседями, свадьбы, собрания, если начинал говорить мой папа, все замолкали.
Он умел удивительно красиво и понятно излагать свои мысли.
Мой папа рос сиротой, не смог получить даже начального образования, но любовь к знаниям, к красоте была настолько велика, что он просил, чтобы я вслух делала свои уроки…
Вспоминаю один случай. Когда я училась в восьмом классе, по армянской литературе нам задали
почти неподъемное для нас, подростков, задание. Надо было прочитать и написать сочинение по историческому роману писателя Хачатура Абовяна «Верк Айастани»(«Раны Армении»).
Сложность задания состояла в том, что роман был написан на Канакерском диалекте армянского языка, откуда был родом писатель, а мы разговаривали на амшенском диалекте армянского языка. Литературный же язык, который мы изучали в школе, отличается и от того, и от другого.
Я в библиотеке взяла этот роман и начала читать. Но с первых страниц поняла, что у меня ничего не выйдет, и решила схитрить: прочитать хрестоматийный вариант романа, который написан на литературном армянском языке, и на основе его - написать требуемое сочинение.
Папа застал меня за моим не очень честным, занятием. Я объяснила ему, что язык, которым написан роман, я ни за что не пойму.
Мой милый, славный папа! У которого ВСЕГО в два класса образование, мудрец из мудрецов(!), изъявил желание вместе со мной пройти это «испытание».
В течение пяти дней по вечерам мы с ним читали роман.
То есть читала я, а папочка «открывал» транскрипции. И что удивительно(!) – ВЕРНО открывал! Я написала сочинение по теме и получила оценку «пять», что было не моей, а папиной заслугой.
Теперь, когда я пишу об этом, думаю: как у него получилось? Это не секрет, что в армянском языке есть такие диалекты, которые очень трудно понять даже армянину.
Но мой папа, прекрасно владеющий пятью языками: армянским, русским, грузинским, турецким, греческим, запросто справился с диалектом.
После этого, чтение «вдвоем» стало традицией. Т.е., литературные произведения я читала вслух, в папином присутствии.
Как это ему нравилось!
И мне нравилось, ибо появлялась возможность больше находиться рядом с ним.
И еще потому, что мне нравилось, как он по-детски внимательно и с любопытством слушал то, что я читала. В его глазах была такая тоска по знаниям, мне становилось его так жалко, что, моя б воля, я бы ничем другим не занималась, лишь читала бы для него…
Папе нравилось всё. И исторические романы, и художественные, и фантастика. Я ни была уверена, что ему понравятся и стихи. Однажды, как бы случайно, в его присутствии я начала цитировать поэта Ованнеса Шираз. В это время папа колол дрова. Сильным ударом он воткнул лезвие топора в пенек и прекратил работу. Пришел сел возле меня и сказал.
- Прочти еще раз!
Какой-то блеск появился в папиных глазах.
Ованнес Шираз один из классиков в советской армянской поэзии, и его стихи не могли оставить равнодушным, голодного до литературного, красивого слова, моего папу.
Много стихов, в том числе и других авторов, наизусть выучил мой папа. Благо, способности у него – с Земной шар.
Он очень полюбил литературу. Вообще – письменное слово. Но я так и не увидела, чтобы он писал.
Может быть, стеснялся?
Но, дар у папы к писательству все же был. Сейчас я пишу о нем и вспоминаю его…
Смутно вспоминаю и то, что еще раньше, чем описанные мною выше, случаи, тогда, когда я была совсем маленьким ребенком, папа, немного подшофе устно сочинял стихи и посвящал их мне…
Им ганграhер покрик балИк,
Ареваhам чыкнах ахчИк,
Луйсн у кянкы ир hайрикИ,
Hогун мернем им РозикИ.
Привожу дословный перевод:
Моё кудрявовласое маленькое дитя,
Солнцеароматная прекрасная девочка,
Свет и жизнь своего папочки,
Умереть мне за Душу моей Розик.
…И сейчас, когда я пишу эти строки, меня осеняет: вот откуда они во мне, эти поэтические зачатки! ПАПИНЫ гены!
ДУШОЙ, ПОЭТОМ БЫЛ МОЙ ПАПА!
На фото: портрет моего папы, Гранта Хастян, на фоне природы малой родины, Абхазии.