Это час зверя.
Лениво ветер срывает с нас листья,
В толпе не узнать нам чужие лица,
Не вспомнить о тех, с кем нам не проснуться,
Нам только бы до утра согреться.
Кусает в губы ноябрьское солнце,
Пора нам уйти со сцены бурлеска,
Исчезнуть в ночи, в которой нет смысла,
Расстаться, чтобы опять возвратиться
К началу всех бед и источнику драмы,
Которая, видимо, длится вечно.
Пока мы живем и дышим дымом,
Есть битва, есть время, чтобы собраться,
Часы отбивают осеннюю полночь,
Мы снова не спим и гадаем на Блоке,
Пытаясь понять, а есть ли границы
В таком бесконечно открытом пространстве,
Что мнится кому-то извечно закрытым.
Мы снова приводим в порядок мысли,
Учась на ошибках минувших столетий,
И в дымке туманной грядущих событий
Стараемся выделить то, что сокрыто,
Не видя того, что перед глазами.
А старые листья летят неохотно,
Ложатся на землю и тут же сгорают,
И мы проклинаем ушедшее лето,
Как будто оно во всем виновато.
Дождь падает косо в открытые лица,
И краски сливаются в страстном порыве,
Кривыми мазками рисует мир осень,
Сгущая все больше свинцовые тучи.
Бороться устали промокшие люди,
Хватались за ручки зонтов исступленно,
Искали то место, где можно укрыться,
Отринув спасенье небесной армадой.
Мы видели это из старых подвалов,
Куда в одночасье забросили сети
И невод в надежде поймать вдохновенье.
Минуты идут так медленно все же,
Никто нам не скажет, что губы устали,
Никто не посмотрит в глаза одиночке,
Кому-то из этих, вычурно-бледных,
Придется придти, чтоб покончить с эпохой.
Поднимется ветер, сверкая глазами,
Играть перестанут довольные дети,
И выйдут на площадь, гремя сапогами,
Желая устроить свой пир на обломках,
А мир будет так же скрываться от пули,
Как тысячи лет мы скрывались от света,
Всем сердцем боясь окончания пьесы.
В антрактах мы спорили так оживленно,
Теперь же не молвим и слова вдогонку
Спешащим векам и часам на камине,
Что снова пробьют осеннюю полночь,
Лишь только уснешь на моих ты коленях.