Генетика неумолимее фортуны. Я помню морозное утро 14-го декабря
1825-го года. Сенатская площадь. Поражение. Глобальность
идеи и будни несовместимы. Есть люди, которым свободы мало
и люди живущие в спичечных коробках. И бусы дней на нитке года.
В сущности, мы как звонки на определённых роумингах –
входящие бесплатны. Произносить слова, если нужны поступки,
то же самое, что предавать, то же самое, что отказывать.
Волшебные палочки готовы к бездействию, к среднему
арифметическому достижений, бойких на откушенный язык
сдавшийся приличиям. Преторианцы капель по-прежнему охраняют
лужи: театр военных действий – высокая влажность и низкая
облачность. Стратегический запас отговорок, подлобные лодки
мозга, класса Борей, между двух ушных раковин.
В сущности, когда вероятность перебирается в область
отрицательных значений, осознаёшь – между минус одним, для тебя,
и минус тысячей разницы никакой. Две девушки тому назад,
спина – ощущая воздух, в любом положении, нащупывает диван.
И следует возгордиться, ибо если культуру разрушают,
значит, она действительно существовала – копеечный урон воздуху
бомбардировщиком ладони, подбитым, пикирующем на голубую
гладь стола. Но каков состав привязанности? 85
% слабины? 15 эгоизма?.. Согласилась бы Лаура?.. А Беатриче?..
Дни тянутся соплёй, свисающей из носа: долго, противно, длительно,
тактично, не делая лишних движений, без лишних слов – мастерство
и монотонность станка неотличимы. Птицы щебечут вывихнуто,
как лопатка. Плавая в море крови разлитом внутри тела, в хорошие
дни (выходной, солнечно, и так далее) спина болит чуть
слабее, чем в плохие дни, когда навязчивые мысли
о смерти посещают – порыв там не заканчивается, но обрывается
требуя продолжения. Зарождение – вот погибель для небытия,
а моя анархия настоящего времени. Подбирая эпитеты к слову смерть,
не сочтите за труд: если я не вернусь, прошу – считайте меня – Агасфером.
Март 2013