И кажется: не будешь больше верить.
Но по дороге к дому видишь зверя
с набором остро-человечьих черт.
Или он сам тебя (за что же только, кот?..)
из мимо проходящих выбирает —
меж домом и заброшенным сараем,
в котором даже время не идёт.
И день за днём — явившись и сгущаясь,
стекаясь к подреберью, полня счёт
мурчаньем, громким мяу (обещая
не спать ночами!) зля тебя, смущая
своим упрямством, у дверей встречая —
заслон из пелены снегов, тумана,
в который луч, казалось, не пройдёт,
перекрывает. — то ли Божья манна,
то ли Его же кары поворот..
И с мягкого священного дивана
ты двигаешься сам (каков просчёт!),
оттаивая и, представь, прощая
былых за боль — в обход всех прошлых схем.
И кто кого завёл и приручает —
ещё вопрос, как и другой — зачем?
Так по шажку — неспешно, непослушно —
диван сердечный отвоёван: острый взгляд,
трёхцветные с подпалинами уши..
И даже тишину любить и слушать
ты начинаешь — как сто лет назад,
когда ложиться спать казалось скучным,
и верилось рассказам и глазам.
А за окном — всё шли. Не на работу:
на детский праздник, в цирк, концертный зал...
...Морозный март, Ещё вчера — суббота.
И в мир свой (как и дом) впускать кого-то
не хочешь ты, как смерти не хотят.
Как снег хрустит! А тоже — стает. Слушай:
слетают стаи вниз, теряя лучших...
И думается, родственные души —
не в людях: в царстве снега и котят.
24 марта.