Моня с детства болеет. Рифмами.
Виртуоз! Но похоже, с вывихом.
Он мечтает проплыть над рифами
В Млечный Путь, чтоб остаться вехою!
В 40 лет он, как гений девственный,
Порет чушь на бумаге сутками;
Много пьёт, - и вполне естественно -
Хочет женщину с предрассудками.
Моня любит, покушав досыта,
Похвалиться стихом за ужином.
Но родители смотрят косо так,
Мол, такой говорун не нужен нам.
И тогда он бежит в кафешечку.
Там друзья шоколадку лопают,
Прячут в кофе свои усмешечки
И, как будто поэту, хлопают.
Моня терпит укол безропотно.
Моня знает - все люди чёрствые!
Он не станет кричать, – он опытный -
Только пикнет: «Идите к чёрту, вы.
Все мы пляшем под божью дудочку,
Но случится споткнуться каждому.»
Здесь - страдальцу! подносят рюмочку
Понимающие сограждане.
Водки вдоволь, пивасик пенится!
Достают из портфеля варево.
- Пей! Какого тут ерепенишься!
Наболевшее выговаривай!
А одна, заливаясь в хохоте,
Пригубив кофеёк с печением,
Обтекает поэта похотью,
Взять бедняжку на попечение.
Дикой оргии постоялица…
Ждёт, когда завершит он пение.
Точно ***** - глазами пялится,
Вся в мурашках от нетерпения.
В окнах чёрных мерцает золото.
За столом - острословят зрители.
Кто-то плачет - душа исколота.
Моне больно и омерзительно.
Больно видеть, как сбились ворохом
Листопадов наряды бальные;
И как холод ползёт на шорохи,
Бросить кружево погребальное.
Весь он выжат, стать мягкотелая.
- Может, ножками с подоконника…
Смерть так часто поэта делала
От безумного до законника.