Микрофон торчит, как дуло пистолета,
прямо в глотку целится поэту,
вместо трибуны ныне здесь публичный эшафот.
реальность догола уже раздета,
а он кричит всё громче, раздувая пламя,
не замечая будто торг.
нагую уже рьяно продают,
приписывая отвращающие смыслы,
барахтаясь в поверхностной возне.
теперь и ног не отыскать у этой правды,
остались только призрачные вымыслы
измазались и счастливы прозрению извне.
предохранитель снят, он кожей чувствует
и бусинами пот спешит под воротник.
надо признать, под красными прожекторами
это жутко выглядит:
теперь и наяву помост возник.
прокуренного воздуха глоток
застрял, как кость, и там же поселился,
когда волною наваждение прошло.
вот дай всю власть тому отряду в руки,
что без войны, а под иглой согнулся
и посчитаешь, сколько с мира шкур сошло.
спасибо Господи, что в их руках дешёвых зажигалок
не ради фитилей взрывного динамита,
а для табачных и не очень сигарет.
и голова у предводителя, что вена на руке, другим забита,
а то потом ищи в газетах мемориальный наш портрет.
он кровью харкает, стучит рукой по полу,
в припадках бьётся многобуквенный сонет,
..но пистолет в итоге выстрелил, целенаправленно в натянутую глотку,
вот так скончался обезумевший поэт.