Знаешь, мама,
мы так стремительно выросли
прямо ввысь
сквозь землю наружу проросли
ещё вчера были зёрнами, а уже не найтись.
не видно корней своих,
ну куда там с такой высоты
только стеблями иногда снова клонимся вниз,
наверно в нас страх пустоты.
слышишь, мама, как ветер свистит
в наших головах
мы такие зелёные, полые и лихие,
за нас просят в молитвах.
вот ведь выбились и сам чёрт нам теперь не друг
и Бог не враг.
а сами жмёмся листвой к листве,
наугад, впотьмах.
видишь, мама, что иного выхода нет
если узрим себя в пустом поле, в ночи
без преград, сторожей и помех -
мы сломаемся, мы навсегда замолчим.
вот и берём на себя бунтарства грех,
а иначе, что мы? вёсла без уключины.
чувствуешь, мама, как идёт новый век
прямо по нашим лицам,
ступает и мнёт.
из всех нас когда-нибудь выйдет
один достойный большой человек
он останется в родных стенах, он всё поймёт.
а пока позволь нам расти
в молодой и густой бурьян,
звенеть на ветру глупой своей головой.
может и дозвонимся,
может напустим такой дурман,
что Бог прополет нас, как сорняки, из сада своего долой.
но это потом, а пока только ввысь
ты не бойся, мама, ведь мы из одной земли
мы сказали смерти: мол "не торопись,
ещё не пройдены наши пути".