Как ни торопилась Антонина, всё же смогла управиться только за два месяца. Пришлось на работе брать отпуск за свой счёт, договариваться с начальством. Потом, конечно, придётся потерпеть какое-то время без зарплаты. Ну да ладно – картошка есть, с голода не умрут, вот только побаловать Иринку сразу ничем не получится. Ничего, главное, дело сделано…
Усевшись на нижней полке рядом с уснувшей племянницей, Тоня вспоминала поездку и диву давалась: неужели всё позади, неужели осталось лишь у себя в районе отметиться, что девочка находится под опекой. Если бы ей раньше кто сказал, сколько времени придётся провести в дорогах, поликлиниках, учреждениях…
Тут же мысли перескочили на Соню – на прощание целую сумку бельишка детского собрала: «Вот, что от дочки осталось, когда росла, – платьица, кофточки, посмотришь потом. Да не отнекивайся! Самим потребуется? Ещё неизвестно, кто у неё родится, может, мальчонка будет, да и молодёжь – новое всё хотят покупать. Тебе нужней».
Велела писать и в гости приезжать, а на вокзал не поехала: «Разревусь ещё. Долгие проводы – лишние слёзы. Привыкла к вам…» Тут же тряхнула головой: «Я лучше свободного папашу встречу. Со всем моим уважением к его одинокому существованию…»
Не пришёл Валентин к поезду, как клятвенно обещал накануне. Видно, кинулся отмечать освобождение от дочери. Да и вчера-то был еле тёпленький. Ладно, Бог ему судья… С ней Иринка – вот о чём надо думать.
Тоня поправила одеяло, наполовину сползшее на пол, провела ладонью по спинке племянницы. Хорошо бы корову завести – Иринку молоком поить, вон какая худенькая, просвечивает. Дело-то привычное. Года два как мать корову сдала, а до того каждое лето помогали сенокосить, да и доить бегала Антонина, когда мать, бывало, занеможет. Был бы Семён, точно бы завели, а одной, без мужика… Придётся, видно, брать у кого-то молоко. С деньгами как сладиться?.. Материнские-то вышли все. Потом-то войдёт в колею, а пока? Может, дом продать?
Но от одной этой мысли заныло тоненько на сердце у Антонины. Дом продать, по которому босиком с Симкой маленькие бегали, где, кажется, ещё матушкин голос услышать можно?.. Нет, если уж до краю дойдут – тогда. Пока рано об этом думать…
…Так, с мыслями разными, и не сомкнула почти глаз в ту ночь Антонина. Вдобавок спозаранку Иринка проснулась и отчего-то заплакала. Пока утешала-уговаривала её Тоня да чаем поила, пора уже и вещи собирать – приехали.
Кое-как выгрузились и дотащились до автокассы, надо билет успевать купить – автобусы уже подходят. Один, другой – всё не туда. Тоня усадила Иринку на сумках в сторонке, кивнула знакомой старушке, чтоб та приглядела (тоже с поезда слезла, видать, к сыну ездила), взяла и у неё деньги на билет, ушла покупать. Хорошо, очередь небольшая – день будний, в субботу не достать бы, народу на выходные тьма едет.
Вышла из автокассы, билет бабке отдала, к Иринке нагнулась: «Не замёрзла?» Потом голову подняла и обомлела: из кабины только что подъехавшего автобуса вылез Семён, пошёл в автокассу отмечаться. Глянула на автобус – слава Богу, не к ним. Надо бы отойти с глаз, но мешкотно с Иринкой да с сумками перебираться куда в другое место. Может, не заметит.
Отвернулась Антонина, но спиной почуяла, как дверь отворилась. Шаги по асфальту знакомые, утром, на безлюдье, хорошо слышные … Дверь у автобуса скрипнула, и всё бы ладно прошло, да бабка не утерпела:
- Тонюшка! Автобус-то не к нам ли? Поди, спроси!
- Не к нам, в Торосово, - пришлось повернуться Тоне.
- А там мужик-то не твой ли бывший в шОферах-то? Сказывали, он нони на автобусе ездит.
Тоня ответить не успела: ещё не завел Семён мотора, поэтому разговор услышал. Слез, к ним направился.
- Здравствуй, Тоня! Вернулась?
- Здравствуй. Да, приехали наконец.
- Устали? Раньше бы знать – билеты бы взял вам, стоять бы не надо.
- Ничего, ладно всё. Скоро дома будем.
А Семён уже на корточки перед Иринкой присел:
- Чего такая неулыбчивая? Спать хочешь, а, Ирина?
- А ты откуда, дядя, меня знаешь?
- А я всё про тебя знаю. И сколько тебе годиков, и из какого ты города приехала, знаю. Вот, не знал только, что встречу тебя сегодня, конфет не купил. Ну, ничего, в другой раз накормлю. Договорились?
- Договорились, - заулыбалась Иринка.
- Вот и ладно. А теперь я пойду, а то там уже дяденьки с тётеньками ругаются, ехать хотят. Бывай, Иринка! – и рукой махнул.
Кивнул Тоне, на подножку вскочил, открыл двери, пассажиров запускать начал, а в это время их автобус показался. Пока с сумками двигались да толпились у входа – отъехал Семён. Был – и нету, и только заныло опять внутри у Антонины. Думала, прошло, а вот ведь, болит...