идеальная книга

     вся жизнь Гулливера внезапно приобрела цельность и стройность, до этого он мучился от ее раздробленности, он, как слепой, шарил в темноте руками, тыкался в разные стороны, пробовал то и это, и ничего не мог найти, не мог сделать из своей жизни что-то цельное, осмысленное, она расползалась, будто ветхая ткань, с юных лет – ощущение жизни как умирания, физическому умиранию можно было бы противопоставить духовный рост, совершенствование в чем-то, в каком-то деле, но у Гулливера не было дела, он никуда не рос, а если и рос, то странным образом, как больные деревья, в стороны, а не вверх, и вот теперь все вдруг озарилось ярким светом, получилось так, что он с детства любил что-то неопределенное, по чему-то томился, чего-то ждал, но не понимал, не мог сказать, что это такое, он был человеком любящим, и вся его жизнь была поиском предмета любви, говоря философски, верующий сказал бы, что его путь был поиском Христа, все этапы его жизни выстроились в ряд, составив лестницу, в которой ни одна ступень не была лишней, в этом и заключалось главное значение замысла «Уяснения» – так Гулливер назвал свое будущее произведение, которое он собирался писать долгие годы, может быть, всю жизнь, теперь, когда он нашел себя и Вселенную, литературное творчество казалось уже делом второстепенным, оно лишь еще более проясняло то, что ему уже и так было ясно, но, конечно, он мечтал завершить свой труд, создать что-то монументальное, духовные, да и творческие проблемы были решены, решились и его бытовые проблемы: он теперь жил один, в доме на окраине, на втором этаже, дом был кирпичным, не панельным, и шумы из соседних квартир его не донимали, он сменил работу – устроился дворником в детский сад, он был занят с семи до часу, работал, как говорится, на свежем воздухе, исполнял еще кое-какие мелкие поручения, убирая двор, можно было думать о чем угодно, в это время ему приходили в голову неплохие мысли, так он и жил – мечтами о великом творении, и дожил до возраста, в котором скончался Рембо, родители его за это время успели побывать в Париже, Лондоне, Риме, Гоа, Сейшелах, но он никуда не выезжал, они предлагали ему оплатить поездку, но он отказывался, факт, который я оставляю без объяснений, он жил будто в келье, иногда на автобусе добирался до ближнего леса или водохранилища и бродил там, обновляя в себе чувство любви, еще больше времени он проводил в библиотеке, над рабочим столом в своей комнате он повесил портрет Гете (выбор в магазине был невелик – между Гете, Шекспиром и Толстым), он сделал ремонт, повесил красивые светильники, шторы, в то время уже можно было купить персональный компьютер, но Гулливер обходился пишущей машинкой, архив его быстро увеличивался – конспекты, наброски, иногда он перепечатывал редкие книги, что же до замысла «Уяснения», то он постепенно приобретал структуру, Гулливер решил, что это будет дневник, в котором появится тема «уяснения», другими словами, это будет его собственный дневник, отредактированный и дополненный, Гулливер начал вести дневник, когда поступил в университет, теперь дневник Гулливера превратился в дневник «Уяснения», он заносил туда заметки к плану, выписки, обычная практика литератора, да, Гулливер делал то же, что делают все мыслители и писатели, и это выглядело замечательно, при условии, конечно, что со временем принесет задуманный плод, однако годы шли, а плод все не появлялся, Гулливер работал над фрагментами, переделывал их, менял расположение, начинал все заново, он хотел, чтобы каждый фрагмент был стихотворением в прозе, и «Уяснение» представлялось ему поэмой, сложенной из таких совершенных фрагментов, добиваясь совершенства в мелочах, Гулливер одновременно расширял свой план, включая в него всю историю человечества, он хотел охватить всю культуру, по крайней мере, западную, история цивилизации должна была как-то переплетаться с его личной историей, для этого ему нужно было прочесть десятки книг по истории, философии, психологии, а поскольку он хотел отразить в своем романе (поэме) и кризис в философии естествознания, ему требовалось освоить курс физики и высшей математики, словом, он хотел стать специалистом во всех науках, и кроме того, выработать безупречный, классический вкус, чтобы написать идеальную книгу, вроде той, о которой мечтал Малларме.