По страницам сирым, измятым, плотно прильнув ладонью, глажу мертвые буквы, ищу из них хоть одну, оставшуюся живую, любую звучащую звуком.
Слушаю, ритм пульса вчерашних обугленных – было. Только не повторится, буквы меня забыли, буквы меня отлучили, именем высшего смысла, именем многоточий, тысячей писаных строчек, именем лучших писем порванных в жалкие клочья.
Одиночеством прижимаюсь, в опустевший душелисток, целую, вдыхаю запах, ожидаю его кровоток выветренных междустрочий. Шепчу в них, кричу, умоляю, чтоб хоть одна запятая приговоренный росчерк, выпрямила кривая. Вернула знакомый почерк из комы из темного дома, импульсом, горькой обидой, пусть злостью, и пусть проклятьем, но только прошу не сдавайся, остро - заточенной рифмой ложись на мои запястья, струнами равнодушья, холодным прозрачным стуком, спаси меня от удушья, от плена твоих мертвых букв.