Позволь откланяться. Такие, как
я не уходят без последней встречи.
Зачем она? Затем, чтобы века
прошли, затем, чтоб незамечен
прошёл очередной заботой год
под знаком безразличия, как выше
означенное время – чуешь? Вот,
вот гордость из загона, чижик-пыжик
из клетки, волк и семеро козлят –
я пробую заговорить порезы.
Сентиментальность наших баррикад
сегодня перестала быть уместной.
И я ликую, грязный и больной,
ликую, предвкушая ощущенье,
что моя радость рушит мой покой,
но боль моя – дарует облегченье.
Но боль моя! И я алкал чего?
А чувство вкуса – ощущенье часа
ушедшего – как передать его?
Как передать и кануть безучастным?..
Я позвоню, раз буду выходить!
Я позвоню? Навряд ли, ох навряд ли.
Ошмётки чувств, угасших к двадцати,
я – выкинул, они уже – завяли,
они уже не вымрут в двадцать два,
а мне казалось мама мыла раму.
Я разучился подбирать слова,
я говорю – обычными – словами.