Сердитым котенком щурится в кресле.
Спина прямая, коленки вместе.
Громит родню, никого не жалко.
Известное дело, провинциалка.
Семья, действительно, как болото.
Прорыдала все детство, зовя кого-то.
Но теперь все иначе - в столице мира
В моем кресле страдает: в веснушках милых,
В блузке цвета моей коробки салфеток -
Лучшем, что продавалось в этом
Городке, где застыли и моды, и время,
Что довел... где дошла она до исступленья.
Все хорошо, непонятно даже,
Почему ей там было все глуше и гаже.
Предки при деньгах. Бог ее любит.
Но что-то гложет, почти что губит.
Сужденья слетают с губ, ядовиты.
Семья - токсична. Друзья - бандиты,
Рыбки в аквариуме морали.
Ее в мире этом совсем не ждали.
Эта девушка, девочка, вечный подросток,
Устала себе задавать вопросы.
И становится легче чуть-чуть, похоже,
В те дни, когда лезвие дразнит кожу.
Ни сто сорок знаков, ни стена в Фейсбуке
Не вмещают столько, сколько бедра и руки.
Не убить бы себя, поддавшись азарту...
И, задрав рукав, обнажает карту-
Свой дорожный дневник, навигатором писанный,-
На которой нет ни столиц, не провинций,
Провинциалка с улыбкой сладкой
Из городка, уместившегося в складке.