Сиянье звезд не в силах превозмочь
На степь немую опустилась ночь.
Развеяв свежестью застывший зной
В обнимку стала с молодой травой.
Три женщины зажгли в ночи костер,
Согревшись, завязали разговор.
И, бархат ночи теребя едва,
Звучали их негромкие слова.
Сказала юная, как день красна:
«Трава сухая искрами костра
Умчится к звездам, – и мои глаза
Любовью вспыхнут, милого разя.
Примчит лихой джигит ко мне стрелой,
Одарит деву страстью неземной,
И будет он навеки только мой! –
Подброшу я в костёр травы сухой …»
«Да, ты права», – сказала ей сестра,
Былою прелестью чуть-чуть блестя.
«Но страсть любви не сберегут глаза,
Пусть даже в них и яшма, бирюза.
Хранить любовь – неимоверный труд:
Одежды шить, вновь удивлять, мой друг,
Приблизить, отдалить и вновь – зажечь,
То соблазнить, а то и пренебречь…
Вот так и ветки: языкам костра
Меняют одеянья неспроста.
Теплом от искры насладиться не спеши,
Меняй обновы тела и души…»
Матрона, тихо юбками шурша,
Подбросила полено не спеша:
«Умрет огонь к предутренней зари,
Если теперь не накопит угли.
Так и любовь: без мудрости души,
Прощенья, боли, одиночества в тиши,
Не пережив страданий скрытых жар,
Погасит страсти молодой пожар».
И взором, затуманенным слегка,
Смотрела вдаль, сквозь годы и века …
… Проснулась я, прогнала странный сон –
Меня сковал лишь на мгновенье он.
Ни женщин, ни высокого костра,
У теплого камина я одна …
… Три женщины, а в них – моя судьба
Согреться жаждет от любви огня.