И в Бога веруя, я встретил человека

 





      И В БОГА ВЕРУЯ,
     Я ВСТРЕТИЛ ЧЕЛОВЕКА!

(стихи, размышления, статьи, рассказы)














               




УЖУР,  2010 г.
 
ГЕННАДИЙ ДОНЦОВ
И в Бога веруя,
я встретил человека!
Стихи, размышления, статьи, рассказы
Ужур 2010 год.
            
ПОСВЯЩАЮ ЖЕНЩИНАМ:

Моей маме Щербининой
Нине Николаевне  и
Любови Афанасьевне Полевец
       «Тебе, любимая, – тепло моей души»


На обложке: Ужурский храм в честь первоверховных апостолов Петра и Павла. «Осень, жизни моей осень…». Район центральной районной больницы города Ужура. Фото автора.

Корректировка:
Е.Ю. Степанова, ответственный секретарь
 газеты «Сибирский хлебороб»,
 И.Л. Халзушинова, корреспондент газеты,
 Т.Р. Панина – корректор газеты,
 Т.Н. Ященко, учитель русского языка и литературы.

Автор благодарит:

-  коллектив ЖКХ города Ужура за понимание и моральную поддержку в трудный жизненный период времени, связанный не только с личными переживаниями, но и состоянием здоровья. Спасибо всем, кто не оставил меня один на один в решении многочисленных  проблем.
 За оказанную материальную помощь:

- коллектив магазина «Роза»,
- частного предпринимателя Валерия Алексеевича Щербину,
- директора МУП УК ЖКХ города Ужура  Константина Николаевича Зарецкого,
- главу города Ужура  Надежду Петровну Галкину.


      ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!

Перед Вами очередная книга человека творческой мысли и фантазии, с которой вы сейчас ознакомитесь.
Стихи Геннадия Донцова своеобразны, в лучших своих строках, выстраданных сердцем, пронизаны философскими раздумьями и неистребимой верой в каждого человека. Геннадий Донцов, несомненно, один из лучших ужурских стихотворцев, но я бы ему посоветовал избавиться от лишней громоздкости построения фраз, а значит, от стилистического давления некоторых предложений и чаще применять новые, необычные рифмы (созвучия), которые бы создали необходимое ощущение полёта.

В добрый путь, Геннадий! В добрый путь!

Сергей СТАВЕР, член Союза
российских писателей.



 ОТ АВТОРА

В небольшой лирический сборник стихов о любви вошли некоторые мои давние работы, которые я, по разным причинам, ранее нигде не публиковал, а также мои размышления в статьях о том, с какими проблемами сталкивается человек, оставаясь в одиночестве, если семейная жизнь не складывается.    ………Куда и к чему стремится измученное сердце? К созданию новой семьи, поискам верного друга или его охватывает отчаяние.  Результат может быть непредсказуем, вплоть до потери нравственности.
 Кто-то ищет и находит дорогу к Богу, лишь в нём видя защиту от одиночества, кто-то ищет знакомств через газеты, через всевозможные клубы «Одиноких сердец». У каждого свой путь, и пройти его суждено всем индивидуально.
Моя жизнь также продолжается своим чередом, и это радует. Расставания, обиды, горечь в сердце и потрёпанные нервы,… Новые встречи, когда кажется: «Вот она! Это та, единственная и неповторимая»   Проходит время. И что? Вновь по кругу? А хватит ли сил, а главное - здоровья?
Об этом одному лишь Богу известно, поэтому его и благодарю за радость жизни, которую мне подарил Всевышний, чередуя её с потерями и находками близких мне женщин. Я всегда буду помнить, любить каждую по-своему, как она того заслуживает в моём мировоззрении. Оправдывать себя всегда легче, но когда остаешься один на один со своими чувствами, то всегда задаёшь сам себе вопрос:

«А во всём ли я был прав?»
Да, так сложилась и складывается моя трудная, порой бесшабашная, но целенаправленная жизнь. Ставя перед собой цели, до сих пор мне удавалось в какой-то мере достигать их выполнения. Как будет дальше – поживем, увидим, но знаю одно: было бы по другому, то

     «Иначе не было б стихов…»

Эпиграфом ко всей этой книге о любви и человеческих проблемах в личной жизни мне хотелось бы взять два стихотворения: первое Ю.В. Соловьёва, автора Ужурского района, проживающего в настоящее время на ст. Красная Сопка:

Проживу неделю без воды,
И без соли, можно без еды.
А без женщин, братцы, не смогу:
Закуют в железо – к ним сбегу.
Слабый пол! Я восхищаюсь им,
Так о них всегда мы говорим.
Говорим.… Но жизнь летит вперёд,
И корабль в семье жена ведёт.
Иногда я задаю вопрос:
-Для чего ей нужен этот воз,
Иль она не так уж и слаба,
Или такова её судьба?
И даю на свой вопрос ответ:
- Ничего прекрасней женщин нет!
Кланяюсь им низко до земли,
Повторяя им слова свои:

«Мы без вас, как ночи без луны,
И как год неполный, без весны!»
Вторые четыре строки написаны мной перед тем, как сдать эту книгу в типографский набор:

«Вся жизнь – игра,
И выучить в ней роли невозможно.
Мораль проста:
Играй, но очень осторожно…»

Да простит  меня читатель, но мне пришлось использовать ранее опубликованные рассказы из моей книги «Деревни пьяная полынь», наряду с новыми произведениями. Недостаток финансовых средств и сравнительно небольшой тираж той книги не позволил мне удовлетворить желание прочесть её даже моим друзьям и знакомым. Получив хорошие отзывы и пожелание больше внимания уделять прозе от членов Союза российских писателей П.П. Коваленко и
С.П. Ставер, я, по мере возможности, стараюсь следовать их советам. Загруженность по профессиональной деятельности инженера и работа по совместительству в средствах массовой информации не позволяет мне в полной мере посвятить своё время писательскому творчеству. Тем не менее, имея большой информационный запас, я надеюсь, что это не последняя наша встреча с читателем на страницах  книг.

С уважением Геннадий Донцов.






      «Вновь один, как господин, как господин своих
 седин, своих желаний и стремлений…»

                ПОКОЯ  НЕТ

Я «крылья» опустил, кто меня подранил?
Совета не просил – сам себя ославил!
Судьбу свою кляну, гоняю, словно мяч.
Среди людей - чужой, и тут уж плачь - не плачь.
Покоя нет уже: душа к чему стремится?
Лечу по жизни я, как раненая птица.

                НАПЕРЕКОР

Не хнычь, мужик, не надо, обиды затаи,
Делай всё, как надо, и весело живи!
Кто не поймёт, осудит: «Наперекор пошёл,
Хватит, милый, будет, что ты в ней нашёл?
Она тебя погубит, та женщина мила.
Всего лишь приголубит, а жить с ней – маята».


ПО РАЗНЫМ БЕРЕГАМ

Зачем дразнить судьбу,
Надеяться на что-то.
Характер твой и мой
Не переделать нам.
Опять курю в ночи
И вновь виню кого-то.
Вновь берега любви
По разным сторонам.




ПРИПЕВ: По разным берегам
Наши все печали.
По разным берегам
Надежды и мечты.
Зря верили в судьбу
Мы с тобой вначале.
Ты не поймёшь меня,
Тебя – я не пойму.

Как трудно сознавать,
Что всё напрасно было.
Тебя мне не понять,
А ты не веришь мне.
Тогда зачем страдать,
Мучая друг друга.
Никто нам не поможет
В нашей суете.
Надежда умирает,
Как всегда, последней.
Что ещё я жду?
Развеялись мечты.
Мне трудно разобрать,
Чьей ты будешь песней.
Поэтому прощай,
Любимая, увы...


           КОМУ Ж ТЕПЛО СВОЕЙ ДУШИ ОТДАТЬ?

Ты хочешь много, не отдавая ничего,
Даже крохи, даже ласки малость.
Оставляешь в моих  чувствах одного,
Что, вновь ошибка? Ах, какая жалость.




Всё суета, а мелочность обид
Нас развела по разным берегам.
А кто тебя в минуту нежности простит?
И я кому тепло души отдам?

Притворство? Страх перед судьбой?
Вопросов много, кто же даст ответ?
В чём виноват сегодня пред тобой?
Ждёшь поцелуя? Прощальный мой привет!

Кидаюсь в чувства я, как в омут, головой,
Себя всего дарю, и это очень сладко…
И всё ж мы были счастливы с тобой.
Спокойно спишь? А у меня на сердце гадко.

Тебе, любимая, – тепло моей души,
Тревоги прочь, и не в богатстве счастье.
А ты запомни лишь волнения свои,
Объятий жар и тела сладострастье.

*************

Да, сильно верю я в приметы,
Но полистаю я газеты.
Пусть гороскопы мне подскажут,
Как день пройдёт или неделя.
И в затаённое поверю:
Вдруг я судьбу свою найду?

Какой же знак мне подойдёт?
Прошу: «Скажи мне, Зодиак!»
            - За пятьдесят, а всё дурак!
                Ты просто жди, она придёт…

        *************
Молю тебя, Боже!
Пусть будет не то же,
Что я уже в жизни прошёл.
Сколь можно метаться,
Искать, ошибаться?
                Пошли мне удачу. Хоть я не орёл…

                С ИМЕНЕМ ТВОИМ…

С именем твоим под утро засыпаю,
Неужель напрасны все мои мечты?
В жизни всё напутал! Как же я страдаю:
Что подарит время, и чем ответишь ты?

Как же был я глуп и выглядел мальчишкой,
Когда искал твой дом, фарами светя.
Для моих седин  это уже слишком,
Пойми: не виноват, я желал тебя!

На свою беду? Вновь мучают сомнения…
Возможно, это зря? Судьбу я тороплю?
Почему ж не сплю? Скажешь: «От безделья».
Почему уверен, что снова полюблю?

********
Я пустил тебя в свой дом,
А значит, в своё сердце.
Это сделано с трудом,
Но куда мне деться?
Век кукушкой куковать?
Не хочу, не буду.
Что? Не главное – кровать.
- Я надёжен буду.
Постарайся хоть чуть-чуть
Принести нам счастья.
Но, подруга, не забудь,
Могут быть ненастья…
Предстоит решать не мне,
Будем ли мы вместе.
О наших встречах в тишине
Сочиню я песни.

            КОЛОКОЛА

Сегодня - праздник, бьют колокола,
И на душе моей прекрасно.
С утра в покое голова -
Звонок я сделал не напрасно.


Отдал стихи свои с надеждой,
Что их увидит белый свет.
Хотя на сердце и тревожно,
Жду положительный ответ.


Проблемы все свои улажу,
Всё будет дом мне, и семья.
Всё будет. Если не утрачу
Рассудок в песне бытия…


********
Без неприятностей поэт не может,
Они ему, как воздух, как вода.
Без них он вряд ли строчку сложит,
Так было, будет вечно и всегда!               

ТВОРИМ МЫ ЧУДЕСА ЛЮБВИ

Я - твой и телом, и душой,
Творим мы чудеса  любви…
Ты только взглядом позови!
И в ореоле будущих ночей,
Которые мы вместе проведём,
Я не забуду блеск твоих очей,
А ты люби меня сильней, люби!
                Проникну я в желания твои.
ПРОШУ ТЕБЯ, ЛИШЬ ВЗГЛЯДОМ ПОЗОВИ!

                И В БОГА ВЕРУЯ…               

И в Бога веруя, я встретил человека,
И доброту, и ласку, пониманье.
Боль свою оставил без вниманья
И полюбил больше, чем себя.
За все невзгоды и все прегрешенья
Ты - как награда за тяжкие труды.
Я, как поэт, благодарю мгновенья,
«Когда передо мной явилась ты!»
Я жизнь люблю во всех её красотах,
В грехах люблю, и злобу уважаю.
Но сам себя порой не понимаю,
За что падений больше, чем любви.
За что мне годы тяжких испытаний
Господь послал, но наградил тобой,
Осеннею порой природы увяданья.
Дал шанс ещё раз поиграть с судьбой.




  РОКОВАЯ  ЖЕНЩИНА

Ты - роковая женщина моя,
Живу с тобой и это понимаю.
Мы вместе - я от счастья умираю,
Но чашку яда приму я от тебя.
Не побороть мне свой рассудок, знаю,
Забыть, из сердца вон, тебя я не могу.
С любовью я живу, с собой не совладаю,
Мучаясь, живу, страдаю и люблю.
Любовь коварно расставила мне сети,
Их не порвать и я иду ко дну.
Тебя оставить я не могу одну,
Ты мучаешь меня на этом свете.
Порою так к нам жизнь несправедлива:
Ты хочешь всё, но нет. И ничего!
А хочется пожить спокойно и счастливо,
Но горько сознаёшь, что это не дано…


                ВСТРЕЧА  С  ПРОШЛЫМ
В.В. Безруковой.

               Последняя встреча с прошлым…
               Как быстро проходят года.
               Спешу я автобусом мощным,
               Чтоб никогда не вернуться сюда.

Последняя встреча, вздох удивленья,
Откуда, зачем ты приехал? Прости…
Приехал, чтобы развеять сомненья,
Забыть про любовные речи твои.


                Что было, прошло, ничто не вернуть,
                Мотаюсь по свету, жар – птицу ищу.
                Приехал сказать: «Про меня ты забудь,
                Обиды твои никогда не прощу».

Мы - невольники тех заблуждений,
Что нам люди подсказывать рады.
Мы - заложники счастья мгновений;
Их мы прошли, нет нам пощады.

                Я - поэт, я свободен, как птица,
                Но я разрешаю себя кольцевать.
                Одному оставаться - всякий боится,
                Но время приходит, хочу я летать.

Летать тяжело, и я на излёте,
Но снова и снова беру высоту.
Милые дамы, как вы не поймёте,
Я жизнь и свободу, как воздух, люблю!


                ПРОСТИ  МЕНЯ,  БОЖЕ

Кладу я  свято на алтарь
Своей души невзгоды.
И жду, какая в жизни тварь
Меня лишит свободы.
Обидно то, что жизнь одна
И ей бы к лучшему стремиться.
Но опускаюсь я до дна
И верю - зло не повторится.
Задумал, сделал, совершил -
Отдам на суд всё людям.
А коль поступком я убил
То что, опять забудем?
За всё плачу я по счетам,
А что всего дороже?
Считают жизнь не по годам…
Прости меня, мой Боже!
Прости за то, что я забыл
Про библии каноны.
И образа в душе размыл,
Как древние иконы.               

     ОБРАЩЕНИЕ  К  БОГУ

Сбереги меня, Бог, и прошу: ты останься со мною,
Николай Чудотворец, меня ты всегда защищал!
Ничего не совру, я вам в церкви душу открою,
Сколько низких и подлых по жизни людей повстречал.
С каждым днём моя вера становится крепче, сильнее,
По ночам я беседы веду с превеликим Отцом.
Убеждаюсь и в том, что насколько Вы стали милее,
Исповедаться б надо, хватит всё оставлять на потом.
Я бездарен в науках, увы, и в религии тоже,
Всех не знаю святых, лишь заветы мне по плечу:
Не укради, не убий, за пошлость прости меня, Боже
Буду делать, как знаю, но знаю, что всех я прощу.

  НЕ ПЕРЕДАТЬ СЛОВАМИ

О, милая, как передать словами
Без фальши и без лестных слов.
За все те годы, прожитые нами,
Сказать спасибо за твою любовь!
А сколько раз, родная, ты спасала
От злых ударов роковой судьбы,
Всё понимала и опять прощала,
Снимая боль, стенания, мольбы…
Не отлюбить, возможно, не успеть,
Не мы, а Боги путь нам отмеряют,
Но ты позволь хотя бы песню спеть
О женщинах, которые спасают.
Крупицы счастья в кучки собирая,
Забыв про время и длину дорог,
Ко мне ты мчалась, любимая, родная,
Когда беда стучалась о порог…

Я ПРИДУ – ТЫ ТОЛЬКО ЖДИ!

Одинокий свет в окошке
Мне напомнил о тебе.
Подожди, родная крошка,
Счастье явится во сне.

Ты раскинься в сонной неге,
Я приду – ты только жди!
Пусть искрятся льдинки в снеге,
Или пусть пройдут дожди.

Срок - не время, расстоянье
Не страшны для двух сердец.
Сбереги в своём сознанье
Символ счастья двух колец.

Сколько дней счастливых было,
Мне по пальцам перечесть.
Всё, что было, всё уплыло,
Боль осталась да лишь честь.




Врать не буду – не умею,
Ты пойми меня, прости,
Зря обидеть, не посмею,
Гаснет свет – родная, спи.

СЕРДЦЕ МУЖЧИНЫ

Ключ к сердцу мужчины лежит не в желудке,
И даже постель не привяжет его.
Ирония есть в прибаутке и шутке,
Попробуй меня ты понять одного.
Усталый, издёрганный, злой и сердитый,
Волочатся ноги устало домой.
Ты хочешь, чтоб я был во всём деловитый,
Делил бы проблемы с любимой женой?

Но как разложить всё по жизненным полкам
И как сохранить непотрёпанный вид?
Не в силах поведать не ладом, не толком,
Курю лишь с надрывом, да печень болит.
Эх! Взять бы гитару, а лучше трёхрядку
Под песенный звон девчат молодых.
Стакан опрокинув, пуститься вприсядку,
Маня к себе женщин чужих и своих.
*****
Я много повидал и много написал
В стихах, а иногда и в прозе.
Памятник себе я не создал,
Иду по жизни, в общем я обозе.
Но вновь пишу: упрямый «овен» я
По гороскопу. А также и в любви.
Возможно, непонятна мысль моя,
                Но, я надеюсь, вы оцените стихи!

  *******
Потеряться в общем списке мне не трудно,
Но люблю движенье только в высь.
Быть в толпе? Мне это очень нудно.
Начал дело – к завершению стремись!

Ким Надежде Александровне,
             дерматологу-онкологу  железнодорожной
             поликлиники, за чуткое и внимательное
             отношение к больным.
Нарколог, онколог, затем дерматолог…
Созвучье профессий иль усмешка судьбы?
Спасибо, не нужен пока венеролог,
Берите анализы толстой кишки!
Проктолог – не видит, УЗИ показало,
Что нужно прервать неустанный мой бег.
Глядит рентгенолог в живот мой устало
И тихо бормочет:  «Пропал человек!»

       *****
                Почему так мало сплю?
                Жить осталось, значит, мало….
                Вот и время тороплю,
                Чтоб оно не убегало.
                Не хочу уйти ни с чем,
                Поделиться нужно, людям
                Поклониться…. А затем
                Всё, возможно, мы забудем.

                А ты, потомок, не забудь,
                Как мы жили, как мы пели,
                Ты доделай как-нибудь,
                Что мы когда-то не успели!
      
                И ВНОВЬ - НАДЕЖДА

Сольются наши голоса,
Как в Храме, в радости и горе.
Как тяжело бывает в доле,
А я один и ты одна.
К надежде каждый день стремлюсь,
Что встречу ту, свою,  родную,
И, как впервые  поцелую,
Упрямый я – всего добьюсь.
Пусть будет честно всё и чисто,
                Так и должно же быть всегда.
           А что года? То - не беда,
                Жизнь - это круг, всё повторится!

В каждом номере очередного выпуска средств массовой информации, выходящих в Ужурском районе, есть небольшой рисунок, изображающий стрелы Амура, пронизывающие сердце. Я эту рубрику называю «Разбитое счастье». Объявлений о желании найти человека, с которым хочется проводить время, общаться, обсуждать свои проблемы, много. Когда ты пришёл с работы и остаешься один на один, сам с собой, то мир кажется тесен, сужается до размеров квартиры, и порой «выть» хочется в одинокие, бессонные ночи.
Эта беда знакома многим. Впервые в Ужуре этой проблемой решили заняться всерьёз. Идея создать клуб знакомств с наименованием «Надежда» родилась в стенах городского центра культуры. В  коллективе нет людей равнодушных. Единомышленники в вопросах творчества, все со своими «тараканами» в голове, но ведь именно такими и должны быть работники искусства. Иначе не получится ничего интересного и самобытного в коллективе, если стремиться лишь к написанию отчётов о проделанной работе. Что греха таить, есть и такие руководители, /да и не только в культуре/. Главное вовремя отчитаться, чтобы создать вид перед вышестоящим начальством, что ты не зря получаешь заработную плату. К сожалению, встречались мне и такие деятели «от культуры», когда приходилось бывать на концертах и вечерах организованные ими. Мероприятие, вроде, и проходит, а не чувствуется главного – души. Малое присутствие зрителей говорит о том, что ответственным лицам просто не охота работать в личное время. Вот и назначают мероприятия в 3-4 часа после полудня, чтобы самим пораньше домой. Сколько настоящих творческих людей мне довелось повстречать в своей жизни! Они работают ночами, во вред своему здоровью, но у них горят глаза. На утро у них они красные и воспалённые, глотают давление понижающие лекарства и, к сожалению, рано уходят от нас навсегда. Признание приходит потом.… Таких людей должны понимать сегодняшние руководители сельских, городских и районных клубов и всячески их поддерживать.
Почему опустились руки у наших самобытных и однозначно талантливых - Ольги Смирновой, Веры Гущиной? С Николаем Меркуловым невозможно обсуждать темы творчества, его нервная система расшатана до предела, как и моя. А где признание, пусть не таланта, но безвозмездной работоспособности наших товарищей по перу?
Член Союза писателей России Сергей Ставер предложил мне собрать в городе Назарово наших  «самописцев» и провести семинар о правильности сложения стихотворной формы. Я передал слова нашего бывшего земляка ответственному работнику культуры в Ужурском районе.
 Всего делов-то: выделить автобус и согласовать сроки. Это же не в Москву ехать!
К сожалению, моё предложение так и зависло в воздухе, на словах оно было поддержано, а на деле?
Рвутся к нам в Ужур знакомые по совместному творчеству Денис Чирков, Александр Фатеев, готов привезти выставку картин Сергей Ставер. Мероприятия  люди готовы проводить бесплатно, привезите только да устройте на ночлег.
  Глава города Ужура, пусть с большим опозданием, но «нашла» деньги на приобретение  ноутбука  (с возможностью
связи через Интернет) для творческого человека, инвалида детства Ольги Червонной. Также публично и лично заместитель главы города обещал выпуск второго номера литературного альманаха. Ну и где он? Поживём – увидим. Пообещать всегда легко, а выполнить?

«Наполните чашу благодатным вином и хлебом,
Заполните жизнь вашу, и станет она древом!
Опорой для нищих, убогих. Дела, стремленья в гору,
Под присмотром взглядов строгих пойдут…
Всё примеряй по себе, одежда – должна быть впору!»

 Господа народные депутаты различных уровней! В нашем городе молодёжь умирает в 30-летнем возрасте, пьянство и наркомания процветают. Вам денег на творчество не хватает? Давайте вспомним своих родителей, бабушек и дедушек: они голодные, но с песнями шли на работу, ибо была вера во власть. А кому верить нам и нашей молодёжи?
Клубы знакомств, созданные в стране и крае, есть и их много, но  нашим горожанам хочется создать что-то своё, необычное и интересное во всех отношениях. Об этом и шла речь на первом организационном собрании в субботний вечер. Дело щепетильное и многие не пришли, а попросили личной встречи с организатором клуба Надеждой Константиновной, /кстати, она попросила её фамилию не называть, а зря/.  «Сваха» - она и есть сваха. Работа её тяжёлая, но благодарная. И рассказывать о своих проблемах и ждать помощи от неё будут как от батюшки в церкви. У неё нет права отказать человеку в надежде обрести своё счастье. Да, мы люди, и я как верующий во Христа человек, понимаю, что пройти через испытания должны все. И каждому воздастся по заслугам, ибо важно то, с какой целью ты идёшь и ищешь свою половину. И если цели корыстны, то лучше время не тратить - настоящего счастья вы не получите и не найдёте.      
Пока Надежда Константиновна занята сбором информации. Необходимо придти, заполнить анкету /желательно с фотографией/, написать свои пожелания к будущему другу и ждать звонка. На будущее прозвучали предложения организовывать клубы по возрастам, проводить чаепития с танцами. Можно обойтись самофинансированием за счёт взносов.
Этот клуб одиноких сердец должен работать, желающих найти себе верного друга – много. И как ни странно, даже молодёжь присутствовала на первом собрании.
Людям надо помогать, как это делает ГЦКиД, и вам помогут забыть про одиночество.   

Статья в межрегиональной газете «Экран-Информ» от 7 октября 2009 года.



    «ТАЛАНТЫ И ПОКЛОННИКИ…»

Встречаются в нашей жизни люди, у которых бывает очень неспокойно на душе, будь то день, а иногда и ночь. Тогда единственным собеседником становится лист бумаги, которому человек доверяет самое сокровенное, что накопилось и требует выхода. Благодаря этому мы с вами имеем возможность читать прекрасные романы, рассказы, стихи, дневники, некоторые из таких рукописей со временем превращаются в шедевры литературной классики, другие исчезают навсегда вместе с выкинутым листком. Относиться к людям пишущим можно тоже по-разному, одни их считают «блаженными», сумасбродами, мешающим спокойно жить другим людям, но, несомненно, одно: О какой бы теме не был написан материал, он заставляет думать других, сопереживать, принимать меры к исправлению тех недостатков, о которых написано. Это относится и к журналистике, и к классике литературы. Действительно, прочитав в художественном произведении об отрицательном герое, вряд ли кто захочет брать с него пример. Прочитав о делах хороших, хочется порадоваться и по мере возможности поучаствовать в них.
Вот, наверно, поэтому и встречаются творческие личности в своём тесном кругу единомышленников. Для этого и существуют такие объединения. Большой радостью и удачей считается, если таким организациям помогают те, кто по мере своих должностных обязанностей должны это делать. К сожалению, это не всегда так. Поэтому и зачастили делегации в различном составе из Ужурского района в Назаровский.
Творческому объединению «Эхо Арги» пошёл уже третий десяток, за время своего существования оно накопило огромный опыт и успешно куёт в своей «кузне» новые имена. Среди них талантливые поэты и прозаики, лучшие из них носят почётное звание членов Союза российских писателей. Руководитель народного коллектива Назаровских литераторов Сергей Петрович Ставер, член литературного фонда России, член международного литературного фонда, наш земляк. Родился он на станции Крутояр, работал в Ужуре, первая публикация стихов была в районной газете «Сибирский хлебороб» в 1965 году. Товарищ по перу Петра Павловича Коваленко, он доброжелателен к Ужурским авторам и готов всячески им помогать. Спасибо ему за то, что он берёт на редактирование материал, да учит уму разуму тех, кто сам к нему приезжает.
Лариса Леонидовна Вотинцева, член Союза российских писателей, работает в сфере культуры, основатель и организатор ежегодного городского конкурса юных чтецов и авторов «Ожившая строка», приглашает к сотрудничеству юные дарования Ужурского района.
Генеральный директор А.И. Стрельников согласен предоставлять на страницах своего еженедельного издания газеты «Экран-информ» подборку стихов авторов Ужурского района.
Нашим Ужурским руководителям, отвечающим за культуру, необходимо приложить максимум усилий для организации, единого городского и районного творческого содружества. Не первый год над этим бьются одиночки, но в этом вопросе надо учитывать и то, что люди творчества самобытны и ранимы. Никто из них добровольно не придёт и не скажет, что он хочет этим заниматься, к тому же учитывая, что это нелегкий труд, желательно подумать и о материальной компенсации руководителю, так как такая работа требует неурочного времени. Как сказал во время последней встречи литераторов  Э.И. Русаков, заместитель редактора журнала  «День и Ночь»: - «Литературой сыт не будешь, поэтому приходится работать корреспондентом в газете».
Опираясь на всё вышесказанное, чтобы не быть голословным, мне хотелось бы представить стихотворение Веры Евгеньевны Гущиной.
  Есть на Ужурской земле таланты, им просто
 помогать надо…

           ИМЕНИНЫ

На мои именины не цветут георгины
И душистые розы в этот день не цветут.
Уж какие тут розы, коль настали морозы,
Мне приветливо машет лишь рябиновый куст.               



               
Сколько зим пролетело, сколько лет отшумело?
Но сибирский характер не иссякнет во мне.
Временами певунья, временами молчунья,
И тверда, как орешек, и себе на уме…
Не дари георгины на мои именины,
За душистою розой на базар не гони.
Коль настали морозы – не нужны твои розы,
Только гроздья рябины душу греют одни…
Вера Гущина.
********

Лучшие песни мною не спеты,
Лучшие строки дарил не тебе.
Верю, что сложатся в жизни сюжеты,
И птицы зимой запоют о весне!


ЖЕНЩИНА, КОТОРОЙ Я ДОЛЖЕН…

Четыре законных брака и один гражданский дают мне право поделиться с читателями своими мыслями и
рассуждениями о семейной жизни.
Под торжественный марш Мендельсона звучат слова: «В горе и радости разделите судьбу свою, ибо с этого момента Вы – одна семья!» Как часто мы эту фразу пропускаем мимо ушей. Рядом – друзья, красавица - жена, шампанское брызжет, и сладкие его пузырьки ты слизываешь с губ своей супруги. Мир прекрасен и полон радужных надежд. С цветами в руках законная жена идёт с тобой на выход, не замечая раздражённых людей, сидящих в коридоре ЗАГСа.
 Это супружеские пары, которые  ждут развода. Они забыли, не обратили внимания на фразу, которая является главной в семейной жизни:

                «В ГОРЕ И В РАДОСТИ…»

Вы не желаете слышать слова раздражённых женщин: «Ну, как ты мог? Ты должен был поступить так, а сделал всё по-своему. Что я теперь скажу детям…»
Я не знаю, благодарить мне Бога или обижаться на него, но он мне не разрешил иметь своих детей, убивая все попытки. Всё было: внематочное зачатие, замирание плода, выкидыши и, наконец, последнее предупреждение. Он забрал 34-х летнюю жену с 4-хмесячным сыном в утробе.
 Мне осталась роль воспитателя и наставника детей моих женщин, с которыми я встречался и жил. Но, видно, плохой из меня отчим, ибо ни от кого я не услышал слов благодарности. Они были, но слова необходимо подкреплять делами. А вот дел-то и не было…
Господи! Что это? Кара или благодать? Бессонные ночи с болью в душе. Чтобы её унять, я пишу. В самом начале моего творчества были написаны строки, которые по неопытности я не мог написать сам, но написал. Кто мне тогда помогал?
Какой я след оставлю на земле?
Такой вопрос всегда звучит не ново,
Пора подумать немного о себе,
Время жизни не начнется снова.
Уйду, исчезну. Жил или не жил?
Рожала мать, надеялась на что-то.
В себя взгляни: всегда ли честен был?
Кого обидел, пусть хоть ненароком?
Дерзай, твори, превозмоги себя.
Тщеславье - прочь и не в достатке счастье.
Всё, что вокруг, всё это для тебя:
И вздох любви, и горечи ненастья.
Добрее будь и не считай долги,
Взнуздай обиды, время не вернётся.
От трудностей во всём не уходи
И верь, что завтра счастье улыбнется.
Сколь мне осталось жить, того не знаю,
Всё чаще я с собой наедине,
Сам у себя с тревогой вопрошаю:
                Какой я след оставлю на земле?

         С этим вопросом я живу и  по сей день. В стихотворении есть строка:

РОЖАЛА МАТЬ, надеялась на что-то…

Возможно, это предназначение всей моей жизни. Она свой долг выполнила – меня родила, а я должен теперь позаботиться о ней, больше не о ком. Так оно по жизни и получилось, я будто сам себе предсказываю судьбу, ибо есть в моём творчестве и такие строки, как:

Деревья посадил да сына не родил,
Дом не построил – всё времянки…

Остались мы с мамой во временном жилье. Ей 77, мне – 52. Забота друг о друге – наша основная задача. А что женщины? Они есть и, дай Бог, будут. Я понял одно: материнская любовь сильнее любви женщины к мужчине, а  это основа жизни на земле. Мы просто все вымрем, если матери начнут забывать о детях своих и, наоборот, если дети начнут забывать о том, кому они обязаны своим появлением на свет.            

Осень, жизни нашей осень
Гроздьями калины сердце бередит.
И наступит  время,  Господь строго спросит:
Отчего ж  у деток за нас сердце не болит?


            НОЧЬ РОЖДЕСТВА

Блёстки снежинок приклеились к небу,
Скорбя по берёзе под ветхим окном.
У пня корневища тянутся к небу
Младые побеги, борясь со старьём.
Пустые глазницы без ставен оконцев,
Нет жара уже от развалин печи.
На дверцах буфета наклейки червонцев,
Как память реформ их берегли.
  Ночь Рождества пред родительским домом
Облегченья на сердце не принесла.
Подпёр лишь калитку осиновым колом,
Склонился в поклоне и побрёл не спеша.
Я шёл никуда, не видя дороги,
Я шёл ниоткуда, был долог мой путь.
Наполняли меня лишь чувства тревоги,
Что ушедшие годы никогда не вернуть.


      НАЕДИНЕ С СОБОЙ

Воспитанному в годы советской власти в духе антирелигии, бывшему активному члену КПСС вроде бы не пристало освещать тему духовности и вести агитацию, направленную на привлечение прихожан и маловерующих людей в лоно православной церкви. Тем не менее, я добровольно принял обряд крещения в тридцатилетнем возрасте. И сегодня, по истечении более двадцати лет, все события в жизни своей и общественной я осмысливаю по разным направлениям и склонен к тому, что всё происходящее в мире имеет целенаправленное движение и подчиняется законам, которые мы ощущаем на себе по прошествии времени. Это выше нашего разума и потому вызывает и страх, и уважение.
По сути, я – великий грешник. Не знаю ни одной молитвы, не посещаю постоянно церковь. Тем не менее, храню иконки и в самые трудные минуты обращаюсь за помощью к Богу. Мало ли нас таких?
Узнав от своих знакомых, что в нашей церкви произошли изменения – настоятелем храма стал другой иерей – я в субботний день поспешил на встречу с ним. Дождавшись окончания службы, поговорил с отцом Павлом. Не хочу навязывать своё мнение читателям,  окружающим меня людям, но мне иерей Павел Сергеевич Третьяков понравился своей открытостью и готовностью слушать и быть самому услышанным. Это подтвердило слухи о том, что батюшка у нас хороший. Узнав, что я пришёл на встречу с ним как представитель средств массовой информации, он не только серьёзно отнёсся к предложению о сотрудничестве, но и выказал желание самому готовить информации для своих прихожан в прессе.
Прибыл к нам Павел Сергеевич из города Дивногорска, где также долгое время служил Богу и людям. Переход в нашу церковь не означает наказание или понижение по службе. Так решило церковное руководство, значит, так угодно Всевышнему. Новое назначение отец Павел принял с воодушевлением. Это видно по всему - достаточно придти  в Храм.
Название предыдущих моих литературных трудов объединены одним словом – исповедь. Увидев мою книгу, отец Павел сделал мне замечание.
- Исповедь – это покаяние перед Богом, её нужно доверять лишь Всевышнему. Приходите в церковь исповедо-ваться.
- Каяться нужно, в первую очередь, перед людьми, которым сделал зло. Бог простит меня в моих молитвах наедине с ним, - возразил я отцу Павлу.
Тот факт, что отец Павел не стал навязывать мне своё мнение, говорит о многом. Это умный и мудрый человек, общение с ним доставляет удовольствие. Просто необходимо придти  и убедиться в этом самому. Надеюсь, что, возможно, с моей небольшой помощью, но каждому в жизни необходимо сделать свой выбор…

Наставник Божий, судьбы – творец!
Не надо лжи, Вы – молодец.
Мне правда Ваша – бальзам души,
Не жду прощенья, но – помоги…

Соединить все нити в жизни
В один канат я не смогу.
Смирён не буду, горечь тризны,
В коротких снах и наяву.

Прозренья жду, увидеть свет
В конце длиннющего туннеля
Я не хочу. Всем дам обет,
Дожить до праздника апреля.

С рожденья жизнь моя прошла
В трудах, мечтаньях и стремленьях.
Увы, всё это – маята,
И от людей мне нет прощенья.   


ЧУЖОГО НЕ КРАЛИ…

Пусть чувства проснутся,
Забудутся ссоры.
Встречи – не тайны,
С тобой мы не воры.

Чужого не брали,
Своё разделили.
Счастья не крали,
Мы просто любили.

Мы просто любили,
А нас осудили.
Ну и пусть говорят,
А мы счастливы были…

      
            Я СПРЯЧУ КЛЮЧИ…

В душу мою заглянуть очень сложно,
Понять же меня – вообще невозможно.
Живу я, живу, о чём-то мечтаю,
Пою я, пою, о любимой страдаю.

Страдаю о том, что не сбудется – знаю,
Не мечтать не могу – на судьбу уповаю.
Уповаю на случай, но о жизни итог,
Не поведаю вам, всё замкну на замок.

Всё замкну на замок и спрячу ключи,
Ну, а ты позови, ты меня позови!
Сердце моё вновь открыто любви,
Но не верю в слова, не надо, не лги.

Не лги понапрасну, взглядом маня,
Я чувствую всё, понимаю тебя.
Но знай, дорогая, что жизни итог
Никогда не узнаешь. Мешает замок.

ТОБОЙ Я ЖИВУ

Ночную вазу и кофе в постель
Не каждой женщине я подаю.
Злым язычкам и подружкам – не верь,
Тобой я живу и тебя я люблю!

Мороз за окном и метель во дворе
Пускай не пугают тебя.
Чувства мои не угаснут во мне,
Лишь ты улыбайся – любя…

Ты улыбайся, ведь радости нам
В жизни досталось так мало.
Ты улыбайся, и я все отдам,
Всё! Что тебе недоставало!



НАЛЕВО – НЕ ХОДИ

Зря тазик наш с водичкой у печки простоял,
Я ж тебя сегодня даже не обнял.
Мне с утра хотелось, да что-то не срослось,
Думы одолели – вот и не смоглось.
Зря ты в баньке мылась, рядом прилегла,
В неглиже крутилась, ноготком скребла.
Гложет червь сомненья, и на сердце ночь.
Тени недоверия отгоняю прочь.
Мысли, как зараза, покоя не дают,
И в постели колко и не тот уют.
Поцелуем страстным тело не блажи,
Лучше, как ребёнку, сказку расскажи,
              И прошу, налево, только не ходи…



Я НАРИСУЮ СВОИ ЧУВСТВА

Морозный воздух полной грудью
Вдыхаю с привкусом любви.
Я на сугробе нарисую
Ночные прелести твои.

Луна – мне груди подсказала,
Мерцанье звёзд – сиянье глаз.
Меня сегодня вдохновляло,
Что не услышал твой отказ.

Свои тревоги и сомненья…
О них забыл – услышав стон!
Умчалась ночь в одно мгновенье,
О Боже, как же я влюблён.

Я разрисую всю округу,
Я испишу свои листы.
Жизнь идёт опять по кругу.
И виновата в этом ТЫ!

           ДЛЯ ЧЕГО ЛЮДЯМ ЦЕРКОВНЫЙ БРАК

Перепечатано в сокращённом варианте, в таком виде мне этот трактат более понятен и приемлем

Для чего люди вступают в брак? Вопрос, казалось бы, совершенно бессмысленный, так как в брак вступают не «для чего», а «потому что».
           Потому, что любят друг друга, потому, что не мыслят своей дальнейшей жизни без любимого человека рядом. С этим трудно не согласиться. Брак – закономерное следствие взаимной любви мужчины и женщины. Но почему же сегодня брак стал таким непрочным, почему количество разводов превышает количество бракосочетаний? Куда уходит любовь у молодых людей, которые разводятся, не успев отпраздновать и первой годовщины своей свадьбы? В современном обществе брак представляет собой печальное зрелище. Брачные контракты, в которых оговаривается – кому, чего и сколько достанется при разводе, так называемые, «пробные браки», когда мужчина и женщина договариваются – поживём пока так, а вдруг мы не подходим друг другу…
            Наконец – совсем уж странная форма сожительства, которую почему-то называют – гражданский брак. За всеми этими новациями скрывается какое-то удивительное неверие своему сердцу, неуверенность в своём выборе, недоверие к чувствам любимого… Люди будто стали бояться себя и друг друга, сам брак рассматривается сегодня как потенциальный развод. Все «пробные», «гражданские» и подобные им формы брака  на самом деле просто являются выражением этого страха. Ведь, если считать, что брака не было, значит, - и развод невозможен в принципе, так как нельзя разрушить то, чего вроде бы как и не существовало. Получается, что гарантия невозможности развода – в отсутствии брака.
Впрочем, зарегистрированный брак сегодня мало чем отличается от «пробного». Когда об известном артисте читаешь в газете, что он прекрасный семьянин и очень счастлив в четвёртом «законном браке», завидовать такому счастью не очень хочется. Взаимная любовь – прекрасное основание для вступления в брак, но для совместной жизни в браке её, увы, часто бывает недостаточно. Она для этого слишком уязвима. Даже простое нежелание понять друг друга может убить любовь. Значит, в браке нужны более устойчивые смыслы и мотивации, которые саму любовь сумели бы уберечь от крушения.
Что же может объединять семью сильнее и надёжнее любви? Может быть, дети? Но дети вырастут и перед ними встанет всё тот же вопрос: для чего люди вступают в брак? И если смысл брака лишь в рождении и воспитании следующего поколения, то это не смысл, а бессмыслица. Потому что бесконечная цепь нулей в итоге равна нулю. Вероятно, основой счастливого брака может стать сверхмотивация, а сфера, где действуют сверхмотивации, - это мир религии, которая выводит человека в вечность, за пределы его земной жизни. Эту необходимость обретения высшего смысла своего супружеского союза понимают или интуитивно чувствуют многие пары, вступающие в брак. Поэтому венчание молодожёнов после регистрации в ЗАГСе стало сегодня в России почти традиционным. Причём, венчаются люди, которые в храм до этого заглядывали разве что из любопытства. Очевидно, предполагается, что венчанный брак будет крепче и счастливее невенчанного, что Бог каким-то сверхъестественным образом обеспечит его нерушимость.
Увы, увы. … К сожалению, венчанные браки тоже довольно часто оказываются непрочными. И тогда возникает закономерный вопрос: а в чём тогда, собственно, разница? Разница, безусловно, есть. Причём – принципиальная. В церкви значение брака рассматривается как Таинство. А любое Таинство в церкви – прямое действие Бога, который по молитвам верующих подаёт им Свою благодатную помощь. Обычный же брак, по определению, - всего лишь запись акта гражданского состояния. Это просто бюрократическое мероприятие, в котором государство признаёт данный союз юридически законным. Церковь с уважением относится к гражданскому браку, но для своих членов Она приготовила нечто большее, чем простая регистрация. В Таинстве брака молодожёны  получают от Бога особые дары, новые качества и способности, которых ранее они не имели, но эти дары может оценить и верно использовать лишь тот, кто осознаёт, что он получил и для чего ему это нужно.
Таким образом, вопрос о разнице между церковным и гражданским браком сводится к другому вопросу – чем же отличается христианин от неверующего человека? Тут ответить уже проще: неверующий человек, даже самый нравственный и добродетельный, осмысливает своё существование лишь в пределах ограниченных его физической смертью. А христианин живёт для вечности. Вся его земная жизнь – лишь приготовление к жизни будущего века. Поэтому все окончательные смыслы и цели его бытия  спроецированы  именно туда, за порог смерти, где для неверующего человека заканчивается абсолютно всё. Христианский брак – это путь супругов к блаженной вечности с Христом. Он начинается  здесь, на земле, но ведёт их к Небу. Этот путь – не самодвижущаяся дорожка эскалатора. Идти по нему порой так тяжело, что человеческих сил на его преодоление просто не хватает. Но невозможное человеком возможно Богу. Дары благодати, полученные христианскими супругами в Таинстве брака, как раз и предназначены для восполнения человеческой немощи на этом пути. Господь щедро наделяет ими все христианские семьи, но использовать их можно только по назначению. И тот, кто венчается в Церкви с какой-то иной целью, рискует прожить жизнь, даже не прикоснувшись к этим удивительным Божьим дарам.
От Адама и Евы мужчина и женщина влекутся друг к другу, стремясь восстановить единство общей природы. Почему же тогда Церковь так категорически осуждает блуд? Ведь если это влечение заложено в их естестве, то что плохого в его удовлетворении, пусть даже и вне брака? Современная идеология так называемой «свободной любви» строится как раз на этом природном влечении полов. Что естественно, то не безобразно. Звучит складно, но по своему содержанию эта фраза глубоко ошибочна и противоречива. Дело в том, что слово «безобразие» - это христианский термин, означающий отсутствие в ком-либо образа Божия. Человек сотворён по образу Божиему, но совсем не естество или природа являются в нём выражением этого образа. Христианство жёстко разделяет в человеке личность и естество, принадлежащей этой личности. И поскольку Сам Бог – Личность, то и образ Его в человеке запечатлён на уровне личности. А естество как раз этого образа лишено, потому что – безлико.
Брак подразумевает два уровня единства супругов – личностный и природный. В христианском браке человек с радостным удивлением начинает понимать, что та красота души, те достоинства и качества личности, которые так дороги ему в любимом, это не что иное, как  отблеск Божьего образа. И такой взгляд друг на друга, как на икону Создателя, конечно, связывает мужчину и женщину гораздо сильнее обычного естественного влечения.
Блуд же объединяет людей лишь на уровне естества. Это ущербная форма человеческих отношений, в которой мужчина и женщина вступают в телесную близость, лишь повинуясь влечению своей природы, и полностью игнорируют друг в друге образ Божий. Что, собственно, и является безобразием, или отсутствием целомудрия, которое иногда ошибочно воспринимается как отрицание телесных отношений в принципе. На самом деле, именно в христианском браке эти отношения как раз и являются целомудренными, поскольку подразумевают цельное восприятие любимого человека.
Ущербность нецеломудренного отношения к противоположному полу можно лучше понять на примере, взятом из жития прп. Петра и Февронии Муромских. «Некий мужчина, плывший со своей семьей в одной лодке с Февронией, засмотрелся на княгиню. Святая жена сразу разгадала его помысел и мягко укорила: «Почерпни воду с одной и другой стороны лодки, одинакова вода или одна слаще другой?»  «Одинакова», - отвечал тот. «Так и естество женское одинаково, - молвила Феврония. – Почему же ты, позабыв свою жену, о чужой помышляешь?» Обличённый смутился и покаялся в душе. Здесь хорошо видна удивительно спокойная, цельная мудрость прт. Февронии. А на фоне этой мудрости – откровенная глупость «естественного» порыва ценителя женской красоты.
Несчастный граф Казанова пытался вычерпать океан чайной ложкой. Растратив жизнь на поиски своего идеала в чужих постелях, он так и не понял, что полнота любви достижима лишь в христианском браке. Когда не только естество, но все свои помыслы и стремления, всю свою жизнь без остатка человек посвящает своей избраннице. Тогда красота всех женщин мира для мужчины вдруг теряет смысл, потому что вся женская красота и пленительность во всей глубине уже раскрылись для него в любимой жене.
Почему люди ссорятся даже в счастливом браке? Ведь любят же, жить друг без друга не могут, а вот ругаются из-за всякой ерунды. Причины семейных ссор настолько незначительны, что даже говорить о них всерьёз как-то неловко. Но почему же ничтожные поводы вызывают у любящих друг друга людей столь бурную реакцию? Объяснение этому следует искать всё в том же природном и личностном единении мужа и жены в браке. Став одной плотью и одной душой, люди начинают очень болезненно воспринимать даже самый маленький укол неприязни или простого человеческого невнимания со стороны супруга. Любая, даже самая мелкая обида при такой открытости друг перед другом начинает восприниматься как предательство и измена. Это действие греха, живущего в человеческой природе. Потому что естество потомков Адама и Евы унаследовало не только способность мужа и жены соединяться в сверхиндивидуальном единстве брака, но и все болезненные искажения нашей природы, которые явились результатом отпадения первых людей от Бога. А смысл любой страсти и любого греха можно свести к эгоизму и неспособности падшего человека любить кого бы то ни было, кроме себя самого. В православной аскетике эта страшная сила, отделяющая людей от Бога и друг от друга, называется «самость». В браке эта сила действует, может быть, разрушительнее, чем где бы то ни было. Супруги стали в браке единым существом, не знают, где начинается он: но каждый из них принёс в это единство свои духовные болячки. И каждому придётся ощутить на себе груз этой «самости» своего избранника, его эгоизма и внутренней испорченности. Две «самости» начинают разрывать это единство любящих людей изнутри. Любая ссора грозит превратиться в катастрофу, потому что в браке, обижая другого, человек, по сути, наносит рану самому себе. Брак делает взаимопроникновение двух людей почти абсолютным, а два эгоизма мучают эту единую плоть, используя самые незначительные причины для ссоры. Такая духовная коррозия может незаметно подточить и уничтожить самую горячую любовь. И сохранить её можно лишь с Божьей помощью. Вот здесь и становится понятно, зачем нужны дары благодати, которые муж и жена получают в Таинстве брака. Для христиан любовь – это абстрактная субстанция, разлитая в воздухе. Это, скорее, способ бытия, уподобляющий человека Богу, который Сам есть – Любовь. И если супруги – христиане видят, что грехи убивают в них способность к этому Богоподобному бытию, они знают, чем лечить этот недуг. Причащаясь в Таинстве Евхаристии пречистых Тела и Крови Христовых, члены Церкви непостижимым образом соединяют себя со Христом. И получают силы бороться за свою любовь с собственным эгоизмом. А венчание открывает для супругов возможность совместно приступать к Евхаристической чаше. И если в обычном браке муж и жена вынуждены сами из последних сил пронести свою любовь сквозь житейские бури и катаклизмы, то в христианском браке гарантия единства мужа и жены – в единении их со Христом, подающим им терпение и кротость, способность уступать в спорах и нести тяготы друг друга. А чтобы окончательно понять разницу между Церковным браком и гражданским, следует просто посмотреть, каковы свойства любви, подаваемой Христом. Апостол Павел пишет: «Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» (1 Кор. 13 4-7)
Пусть любой человек, сколь бы скептически он ни относился к христианству, попытается примерить эти характеристики к своему чувству. И сразу станет ясно, почему человеческая любовь так уязвима и хрупка, а Божественная – сильнее смерти. В христианском браке муж и жена верят, что даже физическая смерть не разрывает единства их любви и что по слову святителя Иоанна Златоуста «… в будущем веке верные супруги безбоязненно встретятся и будут пребывать вечно со Христом и друг другом в великой радости»

Священник Павел Третьяков.

Эпилог:

Перевёрнута очередная страница, и вы, читатель, наверно, в душе можете порадоваться за автора: «Ну, наконец-то, судя по названию книги, встретилась ему женщина, которая принесла любовь и счастье в дом». Радость – да, любовь – да, страдания – да, да, да. Однако страданий намного больше, чем любви. Вроде бы получено обоюдное согласие на брак не только законный, но и христианский, но…живём-то во грехе, иначе не назовёшь. Оба мы крещёные, взрослые люди, а поступаем не по законам Божьим. Казалось бы, почему? Что нам мешает соединить свои судьбы и жить счастливо, помогая друг другу во всём?
Вы не пробовали наблюдать за поведением домашних кур? Во главе птичьей стаи гордый петух, разгребая кучи навоза, выискивает лакомые кусочки пищи и, как правило, они достаются курицам. При этом птенцы боятся подходить к петуху, а жмутся к матери, которая, подгребая под себя пищу, призывно квохчет и кормит своих детей.
Так получается в жизни и у взрослых людей. Создать своё семейное счастье зачастую невозможно одиноким людям по причине того, что мать, в первую очередь, думает о своих детях, забывая о том, что они давно выросли и могут сами кормиться и вставать на крыло для полёта по жизни. Инстинкт материнства превыше всякой любви к мужчине, вот она, повинуясь этому чувству, и откладывает своё человеческое счастье на потом. Дети также интуитивно пользуются заботой и любовью матери, редко отца /если он ещё жив или не ушёл к другой курице/, продолжают поглощать материнские плоды,  зачастую подпуская свой выводок птенцов, которые дороже и красивее для бабушки, чем её собственные дети. А что петух? Накормив одну курицу, он переходит к другой, затем к третьей и далее, пока шпоры не затупятся и голос петушиный не пропадёт.
По гороскопу, родившись в год Петуха, мне на роду написано кормить и заботиться. При этом стараться не потерять вида гордого и независимого, а счастье личное, наверно, подождёт….
























   Воспоминания моей мамы

«Как дам по храпе, так и побрыки пойдёшь»
Анастасия Филлиповна
Кзензова  /Баба Настя/
От автора:            

Нелёгкую жизнь со своими трудностями и радостями проживает моя мама Нина Николаевна Донцова /своя фамилия ближе/, в девичестве Полуситова, в настоящее время Щербинина. Окружающие её люди, знакомые и малознакомые раньше, звали её  Нина – портниха. Работа, забота о ближних, дорогих ей людях - всё это было основным смыслом её бытия. Сколько её помню, она никогда не ходила пешком, её передвижения по квартире или на улице напоминали суетливые движения женщины, которая хочет сделать все дела быстро и сразу. Быстро накрыть стол для угощения и одновременно рассказать все новости, свои и чужие, о растущих цветах и что уродилось на огороде, о заболевших курице, поросенке или телёнке, которых непременно нужно завести в хату и поместить возле печки:
- А что? Убрать за ними нетрудно, хай, живут, что я зря на них столько корму угробила…
При этом она делала заискивающее лицо, надеясь угадать настроение слушателя, а правильно ли она это сделала? Я думаю, всё это заискивание, порой переходящее в непроизвольное унижение, шло оттого, что в последние годы своей жизни она часто оставалась одна, наедине со своими мыслями, разговаривать и общаться ей просто было не с кем. Тем более что своего угла у ней в это время уже не было. Вот она, помыкавшись по квартирам двух своих сыновей, где, по её мнению, она всем мешала, была рада и тому, что совершенно чужие люди пустили её охранять дачу, где можно было хотя бы посеять цветы в ограде и радоваться как ребёнку. Когда зимовать в развали-вающимся без мужского догляду домике стало совсем невмоготу, то младший сын, то бишь я, в очередной раз разведясь с далеко не первой женой, забрал её к себе в благоустроенную однокомнатную квартиру. Кочегар печку топит, воду носит, и горшок выносить не надо.
Спасибо добрым людям за то, что, не имея прописки и законного права, мы теперь с мамой вдвоём охраняем то, что нам не принадлежит… Мама лелеет мысль, что ей недолго осталось, а я в ответ успокаиваю её тем, что меня, работающего человека, пока без угла не должны оставить. Выйду на пенсию - то вот он, Дом ветеранов, рядом, надо только не забыть оформить документы и встать на очередь.     …….Так вот и живём, с шутками, прибаутками днём, а по вечерам я слушаю рассказы моей мамы о том, что было и как оно это происходило раньше, в годы её детства и юности, с большой долей юмора с её стороны. Жизнь продолжается, а это уже хорошо!


             СПАСИБО ВАМ, ЛЮДИ!

Жизнь человека складывается и зависит вроде бы из случайностей и счастливых совпадений, от обстоятельств. Но потом, анализируя события по прошествии времени, осознаёшь, что главное спасибо надо сказать людям, кто помог тебе в трудную минуту.
 В этот день ангел хранитель 77-летней Щербининой Нины Николаевны  как минимум трижды защитил от смерти. Как вовремя МУП УК ЖКХ города, где я работаю, перечислили деньги в банк и, получив заработную плату, я необычно рано вернулся домой. Необычное поведение матери я отнёс вначале к радости от полноты сумки с подарками и едой, но после ужина заподозрив неладное, пришлось побегать мне по соседям и спасибо бабе Паше. Она уже собиралась уходить по своим делам, но вернулась и предоставила мне возможность позвонить в скорую помощь. Спасибо и службе 02, которая приехала буквально через две минуты, и той дежурной медсестре, которая, видя неадекватное поведение больной и мои испуганные, покрасневшие глаза от ночной «писанины», первым делом спросила: - «А какой праздник вы отмечали?»
Большое спасибо дежурному врачу-терапевту за правильно поставленный диагноз: «транзиторная химическая атака» головных сосудов мозга, который одновременно успевал «обслуживать» трёх больных, давая указание медсестрам.  Он обзвонил все отделения ЦРБ и нашёл койко-место, успевал во всём: быстро и оперативно. Консультировался с хирургом, как правильно наложить гипс ребенку, сломавшему ногу, замечал, что необходимо поправить иглу капельницы у моей матери, которая была в бессознательном состоянии, успевая беседовать со мной, объясняя, что больным с таким диагнозом и в таком возрасте необходима сиделка в повседневной жизни. Спасибо им за терпение и понимание важности их работы – спасать людей!
С большим уважением к врачам, медицинским сёстрам и обслуживающему персоналу, кто лечит не только медикаментами, но и добрым и внимательным отношением к больным. Они разные по характеру и возрасту, но они люди. Спасибо Вам.
Две недели для меня пролетели быстро, как один день. Одинокому мужчине не очень-то привычно совмещать основную работу, готовить статьи одновременно в три газеты, выполнять работы, которые в основном привычны для женщин, навещать больничную палату, стараясь при этом не показать и не выдать своим поведением, как мне нелегко справляться одному. При этом стараться шутить и делать вид, что у меня всё прекрасно, ибо врачи предупредили, что волноваться ей противопоказано, приступ может повториться внезапно, поэтому лишние волнения ей ни к чему.

Комментарий автора: Что не вошло в газетную статью…
Несмотря на бестактный вопрос медицинской сестры со скорой помощи, я ей глубоко благодарен за то, что она, несмотря на свой возраст, профессионально разобралась в сути происходящего у нас в квартире…
Спасибо и за то, что приехали очень быстро. За минуты ожидания, сидя у телевизора, мне почудилось, что даже главная героиня телесериала «Кармелита»  наблюдала, как клонится голова моей мамы на плечо, длинная, тягучая слюна медленно опускалась на подложенную мной сбоку подушку. Натруженные за годы нелёгкой работы руки узловатыми пальцами непроизвольно сплелись в характерный для смертного часа порядок. Ужас охватил меня. Выбежав в подъезд, на свою удачу я столкнулся с соседкой, которая предоставила мне домашний телефон для вызова медицинской помощи.
 Вернувшись в квартиру, я пошевелил тёплые мамины плечи и понял, что она просто спит…


               ПИСЬМА  НИКУДА…

В местное почтовое отделение стали изредка приходить потрёпанные конверты. Это были письма, но письма для молодых сотрудников почты казались какими-то странными и необычными. Во-первых, они были сильно истрёпаны, как будто их долго таскали в кармане с мыслями отправлять ли вообще, во-вторых, в графе адресата каракулями было написано: «Валентине Михайловне в КОММУНХОЗ». Поэтому девушки, кому попадалось такое письмо при разборке корреспонденции, поднимали конверт вверх и громогласно, чтоб слышали все, радостно восклицали: «Вот ещё одно, на деревню дедушке». Затем это письмо отправлялось на верхнюю полку, где хранился невостребованный материал, ибо обратного адреса также не было, и что делать с такими вот посланиями,  никто не знал.
С приходом новой начальницы почтового отделения, а как известно, что «новое начальство по-новому метет», было решено избавиться от ненужного хлама,  просто отправить на вторичную переработку бумаги всего того, что скопилось годами и становилось обузой и скопищем грязи и пыли.
В выходной день одна их старых, а значит, более опытных сотрудников пришла на почту затем, чтобы ещё раз просмотреть груды писем, отчётов и всевозможных невостребованных бланков перед тем, как загрузить всё это на следующий день в машину и отправить на уничтожение. Наткнувшись на маленькую стопочку писем Валентине Михайловне в КОММУНХОЗ, она, из чисто женского любопытства, распечатала одно из них, прочла. Именно этой умудрённой годами женщине пришла мысль отнести их в редакцию местной газеты, где один из корреспондентов решил их использовать в своей книге. Так сохранилась частичка ещё одной судьбы простой женщины-матери, которая своей главной целью в жизни ставила заботу о своём сыне.
Не героиня, нет. Начало нового века, когда судьба всей страны начинала раскручиваться по новой спирали неизвестно в каком направлении,  и когда нам, современникам этой жизни, также неизвестно, куда выведет эта кривая нас и детей наших, проблемы, которые приходится решать простому народу, необходимо сохранить в памяти для будущего поколения. Из таких маленьких нюансиков повседневной жизни порой складываются судьбы целого народа. Просто так пишется и складывается наша история…

     ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА, РОДНЕНЬКАЯ!


Я все полы в подъезде перемою, помогите и не откажите в моей просьбе: нужно установить вторые двери в квартире, а то стоят одни железные. Ваш самый главный начальник подписал заявление, их уже сделали, а установить сыну некогда, всё со своей бабой разобраться не может. Я по ночам не сплю, слушаю все шаги в коридоре, а сын какие-то книжки пишет и ничего не хочет делать, а вернее, не умеет он по столярному делу. Не откажи в просьбе. По ночам холодно, хотя я окна заклеила.
А ещё со своим мужиком приходите в гости, мне вот печку подключат, я пирожков  испеку.

 Заранее спасибо, доченька.
Нина Николаевна.


Валентина Михайловна!

Пишу тебе ещё раз. Этот «ирод», мой младшенький, оборудовал у себя в комнате кабинет и по ночам не спит, а у него давление, он и машину разбил поэтому. Говорит, что на работе у него времени не хватает на писанину. Вместо того, чтобы двери установить, он туалет ремонтирует и там курит, а мне этот дым горло дерёт и я кашляю. Всё ж мне седьмой десяток заканчивается, возраст, сама понимаешь.  Я бы всё стерпела, но он же младшенький и не слушается, а должен…
Все его бабы от него, видно, только денег хотели, ни одна падла ему не родила, вот он теперь и мучается. Опереться не на кого, вот и мне бы на покой пора, а я всё живу, так как знаю, я умру, а он один пропадёт совсем. Мне-то он помог на Севере заработать пенсию, тогда в силе был, вот я ему теперь свой долг отдаю. Теперь я ему помогаю деньгами. Нахватали с бывшей женой каких-то кредитов, а он, дурак гордый, забрал все бумаги и оплачивает, а ей-то всё, почитай, и оставил. Понятно, что и мне, и ей своего сыночка жалко, да только её-то сын ни дня не работал, а всё бродяжничал, да ещё и в тюрьму попал. Мой сынок цельный год ему передачи возил сумками, а он вышел недавно и теперь пьёт каждый день. Да помоги и ей, Господи, справиться с бедой. И что это за жизнь такая пошла, ничего не боится молодёжь. Разве мы так раньше жили?
Приходи, дочка, у меня машинка швейная сохранилась, я хоть и слаба глазами, но подшить или починить ещё всё могу, молнии мужикам ещё вставляю на брюки…

Нина Николаевна.









                ГУДОК
/Небольшая поэма в стихах/

Памяти моего отца
       Донцова Григория Павловича
/по рассказам моей матери/

Локомотивный гудок твой ушёл,
Оставив родных на пути.
Ты зачем, наш отец, не жалея сердец,
Из жизни решился уйти…
Г.Г. Донцов.

                ********               

Достойно век свой отработав,
Познав победы и ожоги ран,
Навечно встал на пьедестал почёта
Стальных дорог России ветеран.
/ Стихи П.П. Коваленко
на тендере паровоза, установленного на вокзале ст. Ужур/
               
Полвека с тех пор.…С чего же начать?
Память, прошу, подскажи.
Что помню сам, о чём знает мать –
Память! Обрывки в поэму сложи…
В хвалебную оду, в песнь о труде,
Их много ещё к ним вольётся.
Рассказ мой о том, как в сибирском селе
В душе паренька гудок отзовётся!

          Гудок отозвался, вперёд поманил,
С простеньким скарбом в дорогу позвал.
На мокром перроне уши свист заложил,
Что грех таить – от страха упал.
Что было, то было – машина стальная
Вагоны тащила, как один воз.
Впервые увидел: машина, какая!
Отец объяснил: «Це, сын, – паровоз»
Дрогнуло что-то в детской душе,
Вот оно, к миру большое окно!
Неужели не справлюсь,
Да неужель не по мне?
- Тато, отдайте меня в ФЗО.
             К работе привычны руки в селе,
Запах соляры – незнакомая вонь,
Наждак познавался с мозолем в руке,
Забыта на время гармонь.
Лучшая песня не спета твоя,
Время пришло – готова «шарманка».
Стальная зовёт тебя в путь колея,
И ночью найдёт твой дом «вызывалка».
Ответственен пост, пусть третье лицо,
В тендере уголь – полно под завязку.
Место работы  у топки твоё,
Гордость берёт и работа в опаску.
В поездке той первой ты уголь кидал,
В дороге туда и обратно,
Свинцовую тяжесть лопаты познал,
Но выдержал: было приятно.
Закончилась смена, по дороге домой
На виадуке решил отдохнуть.
И это случилось впервые с тобой,
Ты сидя умудрился заснуть…
Годы летели, как шпалы, навстречу:
Курсы в Сухуми, учёба, семья.
С гордостью также отмечу,
Ты говорил: «Растут сыновья»!
Ушли паровозы, пришли тепловозы,
Учили тебя, других ты учил.
В сибирское лето, а также в морозы,
Уже машинистом грузы возил.
          А гулять - так по-русски, привольно:
  В помощь гармошка, попозже – баян.
Пляски и песни вливались в застолье,
И не был пустым граненый стакан.
Окончен твой путь, возле моста
Тепловоз у могилы гудок подаёт.
На скорбящем холме вместо креста,
Гаечный ключ и простой молоток…
        ***
О чём же поэма, каков здесь сюжет?
Зачем это всё об отце написал?
На этот вопрос такой дам ответ:
«Смысл жизни в труде – его я познал!»


           КЛИМКА    

«Климка, Климка – где ты есть? Черт тебя подери, пострелёнок ты этакий. Иди уже домой, батя пришёл», - голосила тётка Дарья, стоя на крыльце. Из-под поднятой ко лбу козырьком руки, заслонившись от лучей заходящего солнца, она старалась высмотреть своего сыночка: в ограде, в палисаднике, в огороде. Но тщетно, паренька нигде не было видно.
       Спустившись в ограду, Дарья заглянула в палисадник, который возле дома был засажен густыми кустами цветов и огорожен штакетным забором, затем пошла в огород к теплицам, где мог пастись её Климка свежими огурцами. И там она не нашла своего трёхлетнего сына, которого минут десять назад отпустила в ограду погулять, строго настрого приказав никуда не выходить, и не дай Бог на улицу, где шлындали машины, одна за другой, поднимая пыль по неасфальтированной дороге.
Паническое беспокойство понемногу овладевало этой уже немолодой женщиной. Шутка ли, сын пропал, долгожданный и единственный, не так для неё, как для его отца, который сидел дома и ждал семью к ужину. Не дай Господь, что с ним случится, это же смерть, лучше сразу самой в петлю.
- Климка, Клим, миленький, сыночек, – уже с подвыванием затравленной суки, у которой отобрали единственного щенка, Дарья продолжала искать сына по всему огороду. Мотаясь по густой ботве картошки, она падала, но не замечала пыли от земли, которая густым слоем покрывала её заплаканное лицо. Ломая мощные стволы подсолнечника своими красивыми, мощными ногами пятидесятилетней женщины, Дарья обшарила всё, где мог прятаться её сын. Пацан как сгинул.
Устав, разомлев от пота, как после бани, женщина шла будто на казнь, чтобы позвать на помощь Ивана, своего мужа, на поиски, или получить хорошую от него оплеуху. Размазывая по лицу слёзы вместе с пылью, которая превратилась в грязь, она уже в уме нарисовала такую картину, что в самом кошмарном сне ей не доводилось видеть. Может, на дорогу выбежал, а там его маньяк какой-нибудь, заманив в машину шоколадкой, увёз сильничать, вон по телевизору какие страсти показывают. А вдруг цыгане украли, и будет он, когда вырастит, наркотой торговать, а потом в тюрьму попадёт и за всю семью барона ихнего придётся срок мотать по полной. Конечно, лучше сутенёром, если сделают, всё ж девки всегда под рукой и ногой, да и деньги шальные…
Рассуждая таким образом, Дарья ещё больше плакала, жалела себя, сына, мужа и уже почти без сознания перешагнула порог в сенцы. Присев на порожек, она пыталась прийти в себя, приглушила причитанья и лихорадочно подыскивала слова, которыми было необходимо сообщить своему Ванечке это страшное известие. Её глаза понемногу привыкли к полумраку, а слух уловил сопение и причмокивание, которое доносилось из дальнего чулана. Там хранилась у них всякая всячина, нужная и не очень нужная, но как всяким рачительным хозяевам, им было жалко всё это выбрасывать, поэтому за дощатой перегородкой только она могла разобраться, где, что лежит.
            Сердце Дарьюшки дрогнуло, заколотилось, от прилива крови появились силы, и она рывком отворила маленькую расшатанную дверь, отчего та вовсе слетела с петель и осталась у неё в руке как щит. Увидав своего сына Климушку, её недавняя жалость сменилась гневом, и Дарья гневно сверкнула глазами. Перемазанное грязью лицо выглядело глупее лица «Лунтика» из детского сериала «Спокойной ночи, малыши». Разгневанная женщина заорала рёвом, как древнегреческий рыцарь на поле брани:
- Ирод ты мой! Климакс ты запоздалый, и чагой-то ты здесь делаешь?
Клим по паспорту, Климка по-домашнему, Климакс для соседских бабок и теток, которым всласть охота было посудачить на любую тему, что не касалось их лично, трёхлетний карапуз мужского пола в жёлтых трусиках и такой же маечке, стоял на расшатанном стуле и был похож на несжатый сноп пшеницы. Начиная с головы и до самых щиколоток, он был покрыт семенами пшеницы, которые почему-то с него не осыпались, а были как будто приклеены. Его милая мордашка выражала одновременно удовольствие, блаженство и чувство исполненного долга. Он сосал засунутый в рот кулак и поэтому вместо ответа на крики матери смог выдавить  из себя лишь странные звуки. Для своего возраста он изъяснялся вполне прилично и даже мог загнуть такое словцо, что даже видавший всякое его отец предпенсионного возраста крякал от восхищения и удивления.
Почитай, всё население городка в своих семьях обсудили факт рождения Клима. Городок небольшой, поэтому среди женщин весть о том, что Дарья в свои сорок семь заметно округлилась в талии, вмиг стало достоянием многих. На любопытные вопросы знакомых женщин, коллег по работе отвечала вполне искренне: « Да, что-то не по себе мне. Годы, наверно, вот и толстеть начала, бабка моя-то была – не обхватишь». Они же и подсказали ей заключительный диагноз: «Дарьюшка, да это климакс, так у всех бывает, пройдёт».
          Успокоившись, Дарья продолжала размеренную, женскую суету по дому, ходила на работу и принимала иногда успокоительные таблетки. Фигурой её Бог не обидел, было за что подержаться, как любил говорить её Иван:  «Хорошей бабы должно быть много». Поэтому когда в животе у ней что-то шевельнулось, то Дарья, испугавшись, пошла на приём к врачу. Здесь и выяснилось, что
 климакс – это беременность. Рассудительный Иван и имя придумал, раз никакого климакса нет, то пусть будет Клим.
  После аналитического рассуждения о случившейся пропаже сына и вполне счастливого окончания этой истории, после того, как Климушку отмыли в теплой баньке, вся семья уселась ужинать на кухне. Тут-то и прояснились некоторые факты чудесного приключения для сорванца. Подробности следствия помог раскрыть сам потерпевший и пострадавший. Конечно, его не наказали, и он теперь взахлёб, успевая уминать яичницу с салом, запивая молоком и всё это заедая клубничным вареньем, рассказывал про игру, которая получилась такой интересной.
Выйдя во двор, Клим заглянул в курятник и посмотрел, как курицы клюют зерно. Опасливо покосился на петуха, который почему-то запрыгивал на куриц, теребил их лапами, а затем громко кричал. А когда петух стал боком подскакивать к нему и при этом угрожающе шкрябать своими когтями о землю, то Клим решил по-хорошему убраться в огород. Там наелся гороха и ему захотелось сладкого, и он вспомнил, что вчера его мама приносила большую банку с душистым мёдом. Покушать вволю этого чудесного лакомства ему не дали, сказав, что это на зиму от простуды, и куда-то унесли в сенцы. На поиски этой банки Клим забрался потихоньку в чулан. Расшатанный стул качался, банка была на верхней полке стеллажа. С трудом, но овладев банкой, Клим стал лакомиться. Как известно, всё вкусное едят руками, а самое вкусное на дне. Поэтому, засовывая руку по локоть, Клим облизывал только пальцы и вновь запускал их на самое дно. Мёд переливался  через горловину банки, попадая на маечку и трусики, банка была тяжёлой, руки уставали. Изрядно вымазавшись мёдом, насытившись до тошноты, Клим нехотя поставил банку на место:  он помнил, что папа постоянно ругал маму, что у неё всё не на своих местах. Подвёл расшатанный стул, его ножки почему-то начали разъезжаться.
Падая, Климушка опрокинул мешок пшеницы, она рассыпалась по полу маленького чулана. Хорошо, банка прилипла к рукам и не разбилась. Вот так с банкой он и лежал, опасаясь, что мамка всё услышит и будет его ругать. За это время мёд почти весь вылился ему на грудь, лежать надоело. Он слышал, что его зовут, но откликаться боялся. Несколько раз он старался забраться на расшатанный стул,  падал, но благодаря наследованному от отца упорству, ему наконец-то удалось на него вскарабкаться. Вот в это время его, всего облепленного пшеницей, и застала мама, которую он и не узнал сразу, зарёванную и с грязным лицом.
С этого дня, когда заботливая Дарья укладывала своё чадо в постель,  сквозь дрёму Клим всегда спрашивал, засыпая счастливым, беззаботным сном: - «Мамуля, ты Пикимон или Лунтик?» Дарья, целуя полненькие щёчки, а иногда и грязненькие ножки по причине того, что ребёнок уже набегался и засыпает находу,– счастливо улыбаясь, отвечала всегда одно и то же: - Дарьюшка я, твоя мамка, от слова дарить...
           Повернувшись к мужу, если он был в это время дома, словно спрашивая разрешение, тихонько говорила:
          - Да пускай так, спит, мыть ноги - это значит нарушить его сон, они же сухие. Вода в колонке есть, завтра и простынки состирну.






    
    КАРТИНА МАСЛОМ

1

Зимой, после Нового года и Рождественских праздников, Климу исполнилось четыре года. Разговорной речи он научился очень рано, а к этому времени у него прибавилась образность мышления.
           Надо сказать, что он и раньше не отличался усидчивостью, но теперь к этому маленькому детскому недостатку приплюсовалась неуёмная фантазия. Ему она, естественно, приносила хорошую добавку к счастливому детству, ибо он уже хорошо усвоил, что наказывать всё равно не будут – поздний и единственный ребёнок всё-таки. Этим нужно было пользоваться, что он и делал с большой радостью для себя и, конечно, с излишними хлопотами для своей мамочки Дарьи – от слова «дарить».
         Таким длинным словосочетанием он называл свою маму, когда ему очень хотелось чего-нибудь. Тогда он подходил к Дарьюшке потихоньку, дёргал за юбку и, хитровато прищурившись, начинал издалека: «Мамочка Дарья, от слова «дарить». А ты не хочешь подарить мне кусочек счастья в виде маленькой шоколадки?»
          После таких слов могла ли ему отказать молодая мама, которая к этому времени вышла на пенсию и всё своё свободное и несвободное время отдавала воспитанию сына, которого сама подарила мужу в виде нежданного счастья в солидном возрасте.
Вот и сейчас Климка, дёргая за брюки мамку, которая хлопотала на кухне по своим женским делам, занудно-просливо канючил: «Дарьюшка, мамочка миленькая, сходи за Ромочкой, а то мне скучно одному».
Ромка, соседский мальчик, был немного младше Климки, и мамаши иногда объединяли в одну компанию своих пацанов, когда в этом возникала жизненная необходимость. А попросту, когда их оставить было не с кем. Мест в детских садах в их городишке не было, оба стояли на очереди, но она, очередь, по каким-то необъяснимым причинам двигалась иногда в обратном направлении, назад. Поэтому непонятно было, куда готовить ребёнка - в детский садик или сразу уж в школу.       …….Ромкина мама работала в частном ларёчке на своего хозяина-работодателя посменно, поэтому частенько Ромку оставляли в гостях у Клима. Куда уж тут деваться, соседям помогать надо, молодые ещё, на ноги им становиться самостоятельно пока было трудно. Дарьюшка выручала частенько молодую пару, забирая смирненького и тихого, в отличие от Клима, пацана порой на целый день.
Делать нечего. Дарья понимала, раз уж сынок завёл свою долгоиграющую пластинку, то так просто не отстанет, просьбы перерастут в рёв, затем в истерику, а затем вечером будут разборки с мужем: почему она – мать, довела любимого и единственного сына до такого состояния. Почему у него опухшее от слёз лицо и красные навыкате глаза, тут уж никакие отговорки не помогут. Из двух зол выбирают меньшее, поэтому, накинув шубейку и платок, вступив в валенки на босу ногу, Дарья побежала к соседке.


2

Февраль месяц как бы извинялся перед людьми за своего старшего брата. Дело в том, что январь в этом году блеснул во всю свою мощь крепкими морозами. К концу своего срока коротенький месяц февраль в свои двадцать восемь дней был особенно щедр на оттепели. Подготавливая приход первого весеннего месяца, он баловал людей снежком и лёгкими морозами, в основном, к вечеру и по ночам. Днём же ярко светило солнце, лучи которого, отражаясь от снега, заставляли людей щуриться, вызывая слёзы  из глаз.
Выскочив ненадолго, как казалось Дарьюшке, она зацепилась языком с соседкой, которая жила напротив. С полчаса они обсуждали последние известия о погоде, о своём хозяйстве и ещё о чём-то важном, о чём знают только женщины, когда долго не видятся в течение целых суток. Затем она долго стучала в калитку дома, где проживал Ромка. На лай собаки и стук вышла соседка напротив и сообщила, что Ромка с матерью в магазине:  напару торгуют. Отца Ромки срочно вызвали в поездку. Он работал на железной дороге машинистом  тепловоза, поэтому она видела, как тот, одев кое-как сына, недавно отводил Ромку к матери в магазин.
До магазина было минут пятнадцать ходу. Решив, что не замёрзнет, Дарьюшка ходко поспешила к намеченной цели.
Климу в это время уже надоело ждать свою мамку, и он, забравшись на широкий подоконник  в большой комнате, стал пальцем выводить различные узоры на стекле.  Окно было большим и запотевшим. Клим выводил свои рисунки, у него получилась новогодняя ёлка, украшенная шариками, рядом причудливые звери из мультиков. Мультики он мог часами смотреть по дивидюшнику. Иногда ему это позволялось, когда маме совсем было некогда с ним возиться и отвечать на бесконечные вопросы «А почему…?» Благо кассет было много, их папка приносил каждый месяц новые. Вот и вчера он после обеда до глубокого вечера сидел у телевизора, пока Дарьюшка занималась стиркой белья.
Стирала она на кухне, все комнаты были завешены простынями, пододеяльниками, другими шмотками. Зимой бельё приходилось сушить дома, в сильные морозы оно прилипало к верёвкам, натянутым для сушки, норовило сломаться, когда его снимали с этих верёвок, а во время оттепелей – дым от затапливаемых печей не устремлялся в небо, а слался по всей округе, покрывая копотью всех и вся, в том числе и бельё.
Поэтому, чтобы Клим не путался под ногами, его Дарья засадила в угол на диван, для всеобщего удобства и к тихому удовольствию Клима. Приказав не бегать и не прыгать, а смотреть свои мультяшки, она отдала ему на уничтожение остатки конфет, что остались после новогодних праздников. Сладости были надёжно «закуркованы» так, что Клим никак не мог их ранее отыскать. Сегодня ворох высушенного белья был складирован у окна рядом со шкафом и ждал своей  очереди для утюжки.
  Неудобство было в том, что стекло было мокрым и рисунки быстро исчезали, а как хотелось их показать Ромке, который должен был вот-вот подойти. Сообразив, что нужна устойчивая краска для его художества, Клим быстро забежал на кухню, где на плите стояла только что поставленная матерью  полная кастрюля со сметаной. Это же была стоящая краска и как раз какая ему была нужна – белая, для снега. Зелёная тоже есть, возле помойного ведра на кухне под умывальником. Он заприметил её давно, с лета ещё у отца она осталась после ремонта лавочек возле дома. Теперь как раз и Климу пригодится эта вкусно пахнувшая баночка.
Вечером Дарьюшка намечала большую стряпню, это было видно по тому, что рядом с тёплой печкой на табуретке стояла ещё одна кастрюля, накрытая белым чистым платком, из неё исходил вкусный запах, отчего приятно щекотало в носу и будило воображение в виде булочек с изюмом. Вдруг эта кастрюлища издала живой звук: - п-ы-х-х-х…
Странное поведение теста ускорило решение Клима о создании большой красочной картины на окне, время на рассматривание этого загадочного явления ожившей кастрюли у него не было. Схватив сметану, он убежал назад в комнату, водрузил её на широкий подоконник, забрался сам и начал быстро укладывать воображаемые сугробы внизу оконного стекла, где были небольшие наросты льда. Верхнюю часть окна он предварительно насухо вытер наволочкой из кучи белья, его можно было брать, не слезая с подоконника. Сметана хорошо примерзла к стеклу и была податлива в обработке. У него получилась даже большая горка, наподобие той, что была во дворе школы, с которой он иногда катался на пластиковой чашке. Конечно, под присмотром Дарьюшки, но это было так редко…

3


           Творческий процесс прервал звук входной двери и голос пришедшей мамки:  «Климушка, принимай друга, у тебя гости!»
Наспех  вытерев свои руки от сметаны, использовав для этого очередную тряпку из кучи
подготовленного для утюжки белья, Климка выбежал встречать Ромку. Тому была необходима помощь в раздевании. Дарья, видя, как друзья радуются встрече, присела возле них и ласковым, заискивающим голосом стала просить малышей поиграть в какую-нибудь тихую игру.
Дело в том, что когда она возвращалась с Ромкой из магазина, та соседка, что указала его местонахождение, выбежала вновь на улицу и запричитала:  «Ой, Дарьюшка, милая, помоги Христа ради моей Пеструшке, телиться ей приспичило, а я одна дома. Корова - первотёлок, боюсь, помрёт кормилица-а-а». Кое-как успокоив соседку, сказав, что сейчас придёт и разберётся с родами, Дарья оказалась перед выбором, как быть: оставлять малышей одних она побаивалась, мало ли чего. С другой стороны корова в хозяйстве - это равносильно что узаконенный любовник в доме. Баба, уработанная до пота, все сыты, мужика лишний раз беспокоить не надо, если сам не пристаёт – всем хорошо и все довольны! Бывает не до любви, вставать надо с рассветом, а ложиться за полночь. Поэтому не помочь корове - это принять на себя великий грех и осуждение всех знакомых и незнакомых в городке. Клим, на правах старшего и хозяина в доме, поспешил успокоить мать, которая топталась у порога одетая, находясь в затруднительном  состоянии, как поступить, и твёрдо пообещал, что они будут тихо рисовать.
«Вот и отлично, ребятки, я вам потом быстренько сладеньких шанежек да печенюшек испеку, у меня тесто подходит», - пообещала Дарья друзьям и поспешила к корове на выручку.
Клим, подводя Ромку к большому пластиковому окну на полстены, которое папка вставлял осенью вместо двух маленьких деревянных и уже сгнивших рам, объяснил другу:
 «Я буду мастер-художник, а у мастера должен быть помощник, я это по телевизору видел, ты мне будешь помогать. Пока посмотри, я горку долеплю».
Взобравшись на подоконник, Клим быстренько закончил работу над горкой и, повернувшись к Ромке, приказал своему помощнику, вытирая от сметаны руки очередной чистой простынёй:  «Сгоняй на кухню, там под рукомойником банка с краской, ты её открой и тащи сюда. Буду ёлку рисовать».
Послушный помощник, перестав ковыряться в носу, убежал выполнять указание мастера. Крышка на банке не открывалась, пришлось Ромке использовать подручные средства в виде кухонного ножа и молотка. Наконец усилия увенчались успехом. «Подручник» торопился, поэтому половина жестяной банки была пролита на пол. Мастер, сидя на подоконнике, кричал из другой комнаты: «Ты что? Умер там? Я за тебя работать буду, а ну, подавай материал!»
           В конце каждого такого предложения он добавлял пару слов из лексикона рабочих, которые этим летом строили из кирпича дом у местного частника. Вот эти слова особенно смаковались мастером у окна, они придавали ему солидности и важности той работе, которую он выполнял.
          Ромка, поскользнувшись на пролитой краске, упал, но банку не выронил, правда, при падении она ему брызнула в лицо, но это были мелочи, на ёлку должно было хватить.     ………Мастер, принимая краску, пожурил помощника: «Молодец, ишь вывозился как. На чистую ветошь, утрись, а то мамка не узнает. Груда использованной ветоши в виде выстиранного белья понемногу росла, но и это было мелочью по сравнению с задуманным мастером творением. За свою картину, он, как минимум, желал получить одобрение отца, которое означало внеочередной хороший подарок.
Наконец, по всеобщему мнению мастеров, картина была закончена. На большом окне снизу были уложены сметанные сугробы, над ними возвышалась большая зелёная ёлка с шарами и другими игрушками, которые были вырезаны из цветного постиранного белья. Ножницы, которые постоянно убирала Дарьюшка с глаз Клима, к общей радости друзей, были найдены и использованы по назначению. Возле ёлки стоял дед Мороз и два снеговика. Ребята вылепили их из теста, которое пыхтело в кастрюле, а теперь, скатанное в шарики, оно с определенной долей фантазии походило на фигурки. К окну их было прилепить невозможно, поэтому скульптуры были установлены на подоконнике и отлично сочетались с изображением на стекле. Бельё, которое использовалось в качестве обтирочного материала, валялось по всему залу, пахло масляной краской, оба мастера были ею вымазаны с головы до ног. Но это были мелочи, по сравнению с картиной. Она была великолепна…

4

Ожидание похвалы затягивалось. Дарьюшки всё ещё не было, да и папка Клима что-то задерживался на работе. Чтобы убить время ожидания, ребята решили поиграть в железную дорогу, на которой работал Ромкин отец. Каждому машинисту хотелось создать свой неповторимый поезд с вагонами. В качестве паровозов были использованы большие чёрные валенки. Вагоны должны были изображать тарелки, которые ребятки вытащили с серванта. Клим на правах хозяина взял себе большие чашки, Ромке достались маленькие и чайные блюдца.    …….Два воображаемых состава растянулись по всей комнате. Два машиниста, сидя на валенках, громко дудели, пыхтели, как паровозы, в качестве перевозимых грузов в каждую тарелку были уложены куриные яйца. Полное ведро яиц было принесено ими из кухни, и теперь они все были уложены в воображаемые вагоны. Дарьюшка основательно готовилась к стряпне, и все продукты были приготовлены заранее. Играть так играть - по- правдешнему решил Клим, и для большей правдоподобности притащил из сенцев полную углярку золы, которая уже остыла на морозе. Подчерпывая руками золу, они подбрасывали её вверх и при этом гудели во всю мощь своих лёгких. Получалось всё по-настоящему: паровозы дымили, сажа покрывала всё вокруг, а машинисты уже больше походили на кочегаров…
Родители Клима встретились у ограды дома и, заходя в избу, на ходу делились новостями. Перешагнув порог первая, Дарьюшка увидела, во что превратились её кухня и коридор. Не проходя дальше, без слов опустилась на порог и застыла без движения.
          Обойдя бесчувственную жену, в комнату шагнул и отец Клима. Навстречу ему кинулся Климка, схватил отца за руку и потащил к окну: «Папка, родненький, посмотри, какую картину мы нарисовали».
        Отец Клима не заметил под ногами грузовые вагоны с яйцами. Поскользнувшись на большой тарелке, он с шумом грохнулся задом на другую, которая была также перегружена яйцами.
        Не в силах сразу сообразить, что с ним случилось, он тупо уставился на окно, на подоконник которого вскарабкивался перемазанный, как чёрт, сажей его сын, на ходу комментируя, что изображено на стекле. Немного оправившись от шока, первое, что сказал отец, были слова:  «Вот это картина маслом, вот это я понимаю!»

ПЕНСИОНЕРЫ – ДОЛГОЖИТЕЛИ

Дожить бы до пенсии, работая на производстве, а дальше, я уверен, можно жить до глубокой старости, пока самому не надоест. Вы посмотрите на наших сегодняшних пенсионеров, как они за эту жизнь цепляются. А чего им жаловаться. Ведут здоровый образ жизни, те, кто выпивал, уже давно перебрались на кладбище, а оставшиеся курить даже не курят, здоровье берегут. Опять же морально их поддерживают. Не успеют к одной пенсии привыкнуть, им опять сумму новую добавляют, вот они за эти периоды повышения ещё и спортом занимаются. Естественно на такси не ездят - это для старых костей роскошь, проездные, которые им государство оплачивает для катания на автобусах, берут деньгами. А как они по магазинам ходят? Это же хорошо, что магазинов понастроили много и везде в них цены разные.
 Моя маманя, например, собираясь за покупками, записать на бумажку, что ей купить, не может по причине плохого зрения. Брать много денег из пенсии боится – вдруг потеряет. Привычка экономить у неё осталась ещё с застойных времён, поэтому прежде, чем купить кило сахару, она сама обойдёт все близлежащие торговые точки, затем послушает на рынке, на автобусных остановках, у церкви, где этот сахар дешевле и может рвануть через весь город пешком туда, где дешевле. Обратно загруженная в обе руки ещё и картошкой, взятой по пути, вернётся домой и только тут вспомнит, что соли и чая нет в доме. Не раздеваясь, по новой обойдёт ларьки, выберет, что поскромнее в цене, но красившее по этикетке. Наткнувшись по дороге на хорошее мясо с косточкой, обнаружит, что денег на мясной суп явно недостаточно и короткими перебежками, отдыхая на каждой остановке на лавочках, мчится за денежными купюрами, которые в узелочке завязаны и на каждую неделю распределены. Занимаясь такими спортивными упражнениями, захочешь – не помрёшь.
Другое дело, у кого денег с избытком. Ездят на машинах, курят, выпивают. У кого совсем много денег, те за границу ездят, завидуют тем, кто там живёт, сами себе нервы портят. Дома у них домработницы, свои водители, учителя для детей, и за всеми за ними догляд нужен, чтобы чего не украли. А на работе в их офисах что творится? Все девки молодые, симпатичные, посмотришь - слюни текут. Опять расстройство – не твоя жена, не трогай, а если тронешь, то опять платить надо. Банки, ссуды, счета, кредиты, долги - от всего этого с ума сойти можно.
Нет, скорее бы на пенсию, пожить ещё охота. Все ж интересно посмотреть, куда идём и чем это всё закончится.

 
ДЕРЕВНИ  ПЬЯНАЯ  ПОЛЫНЬ

         1.

Умер Остапыч как-то по - «дурному», сидя за столом.  Рождество праздновали. Сашка – чуб первым заявился, деревня ещё спала, рассвет лишь начинал о себе заявлять небольшими просветлениями сквозь густую дымку морозного январского утра. В кармане большого овчинного тулупа у него была бутылка разбавленного спирта: вчера не осилили, а с утра душа требовала. Толкнув дверь в хату и впустив волну холодного воздуха, он с порога хотел обрадовать хозяина:
- Остапыч! Вчера-то осталось!
            Остапыч сидел за столом, сложив голову на подставленный локоть. Сашка, толкнув хозяина в плечо, спросил:
- Курить-то есть у тебя?
            Ответа не последовало, хозяин повалился ничком со стула, при этом глухо стукнулась голова об зашарканный, давно немытый пол, а рука так и осталась согнутой в локте, как бы прося вложить в неё стакан. Сашка тупо уставился на это представление. Затем налил в грязный стакан спирта, выпил и взял за руку деревенского сапожника. Рука была холодной.
          Сев на деревянную лавку, он налил ещё полстакана, выпил и стал думать, что же делать? Раздался стук в дверь, пришёл сосед Мишка. После смерти Марии- сожительницы Остапыча, они подружились, и Мишка зачастую засиживался у него, пока его мать не приходила и не разгоняла тёплую компанию.
Оценив происшедшее, они с Сашкой допили бутылку, вынесли Остапыча в холодные сени, в доме было ещё тепло с вечера.
- Пусть в холоде лежит, а то испортится, - сказал Мишка, разгибая ноги Остапыча. С большим трудом они
вдвоём выполнили эту процедуру, руку трогать побоялись, а вдруг сломается? Труп закостенел, и Остапыч лежал на
полу на грязных, затоптанных досках, в холодных сенях, где маленькое оконце уже впускало неласковое зимнее утро. Поднятая его рука как бы прощалась с собутыльниками, которые пошли по деревне искать добавки к выпитому да заодно думать, как же дальше быть.
Сашка первый предложил Мишке:
           - Давай от греха подальше помолчим с тобой, а то, помнишь, после смерти Марии, Остапыча мутузили в ментовке? Нам то же самое будет. На том и порешили.
Обнаружила Остапыча на третий день бабка Шура, которая принесла починять свои протертые валенки. К тому времени какая-то живность повадилась на такую богатую пищу: уши, нос и часть лица у покойника были съедены…

2.

 Раньше, бывало, с обеда, до поздней ночи кутерьма вертелась возле дома Остапыча. Вся местная пьянь любила собираться в его хате. Стояла она больно удобно: в центре села,  аккурат напротив магазина. Тут же рядом аптека, так что народ крутился постоянно, и если у кого что было выпить, то заходили к Остапычу. У него и за жизнь поболтать можно, послушать лагерные «байки»: сидел Остапыч много, и не один раз. Заходили и те, кому дома выпивать не разрешали. Не пить же на улице на глазах у всех! Тем более, что употребляли-то в основном спирт, которым торговали все, кому не лень. Кто сам не спился, продолжал с молчаливым упорством крестьянина трудиться на своём подворье. На совхоз уже не надеялись, денег он не платил давно, рассчитывался со своими людьми натурой, тем, что собирали с полей.
Спирт, как известно, разбавлять надо водой, а у Остапыча во дворе был колодец. Славился он тем, что вода
 в нём была с привкусом нарзана и заметно шибала в нос. Когда опохмеляться совсем было нечем, собирались
 у помятого ведра, которым доставали воду, пили, крякали и шутили:
            - Тебе, Остапыч, хватки не хватает – коммерческой. Другой мужик, на твоём месте, продавал бы эту воду.
Километрах в четырёх, если по прямой, располагался большой курорт краевого значения, построенный из-за этой воды, грязь там ещё лечебная была. Видимо, один из источников и проложил свой путь во двор Остапыча.
С самогоном заходили - с водкой редко. Зачем вдвойне переплачивать, когда деньги получали лишь пенсионеры, им пенсию носили исправно. Жил он теперь один и принимал всех в добротном ещё доме, но неухоженном и неприбранном. Заниматься «бабской» работой он считал пустой тратой времени.

3.

 Полгода прошло, как деревня похоронила истинную владелицу и хозяйку этого дома. Как говорили в деревне, умерла она тоже по - «дурному». Когда Остапыч пришёл с последней отсидки, с туберкулёзом в скрытой форме и одышкой, то Мария, так звали хозяйку этого дома, не хотела его пускать:
- Иди, говорит, куда хочешь, ты мне такой – не нужен. Какой из тебя в деревне толк?
Ни огород посадить, ни дров наколоть он уже не мог. А куда ему идти? Близких, родных в деревне у него не было. Где-то в городе проживали два сына, но адреса их были ему неизвестны. Родились они  от разных женщин с разницей в возрасте двух лет. Сами братья не общались
друг с другом, они просто не знали ничего о существовании близких родственников со стороны отца, и отца не признавали. Да и было отчего, бросал-то он их еще, когда они мамкину титьку сосали. По молодости было нежалко ни мамок, ни деток, гулять любил. Первая судимость, как всегда, по глупости, а потом пошло-поехало.
Во время предпоследней «ходки» решил он «завязать», года «грозились» полтинник разменять – пора было думать о старости. Познакомился с одинокой женщиной по переписке, когда освободился – приехал. Был он ещё о-го-го, руки длинные, ладонь широкая, на груди и спине наколки красивые. Вот, видать, за эти руки Мария и приняла Остапыча. Всё он умел ими делать и по дому, на огороде и по хозяйству, а если уж прижмёт ими, когда ему приспичит, то дух захватывало. Верещала Марья, как поросёнок перед забоем, все соседи знали – любовь началась.
Надо признать, что ни разу не рожавшая Марья была бабёнка сдобненькая. Груди по полведра, аппетитный зад как бы отвисал книзу. Всё это богатство хорошо сужалось в талии, живота не было, что особенно было ценно при прополке грядок. Ходила она, переваливаясь с ноги на ногу, отчего местные жители и прозвали её Марья-утка.
Ребятишки дразнили её частенько, когда, возвращаясь с вечерней дойки коров и неся полведра свежего молока /свою корову не держали/, Марья неспешно, как положено уважающей и знающей себе цену замужней женщине /пусть и в гражданском браке/,  направлялась к своему дому. Вначале надо было подойти к магазину, где постоянно собирались женщины с дальних улиц, поздороваться и обсудить последние деревенские сплетни.
- Утка идёт, утка! - Кричали пацаны, норовив ущипнуть её за зад. Она не обижалась, а лишь посмеивась:
- Пусть утка, да и вы не селезни. А ну брысь, мелюзга, подрастите пока, а то писуны ваши поотрываю!
Овдовела Мария рано, три года пожила с мужем, детей ещё не успели нажить. Праздник «урожая» отмечали на берегу небольшой речки, протекающей вдоль всей деревни. В одном месте возвышался «пятачок», заросший крапивой с откосом. В этом месте любила плескаться малышня в жаркий день, воды там было по колено.
 В зарослях крапивы не одна деревенская красавица познала прелести интимной жизни, клуб был рядом, и дискотеки проходили регулярно по субботам.
К «пятачку» вела наезженная, пыльная дорога, которая обрывалась у откоса. С этого откоса и покатился «Газик», оставленный без присмотра. Мужики все уже пьяные были, плескались в воде, ожидая, когда их жёнушки принесут добавки. Хотелось продолжения праздника, но закончилось похоронами…
Пострадали трое, а мужа Марии прижало насмерть к старой лодке, брошенной кем-то на берегу.

  4.

 Мастерству  сапожного дела обучился Остапыч при долгих скитаниях по зонам, это ремесло было особенно ценным в деревне. Обувь в сельской местности – первое дело, то грязь по колено, то снегу навалит, а он и тапочки мог сшить, и подшить валенки, да просто заплаточку наложить. Почитай, вся округа ходила в «остапочной» обувке, с других сёл и то приезжали. Рассчитывались кто чем: кто мясом, кто свежими яичками, конечно, без бутылки не обходилось.
Вот и Марья любила ближе к вечеру разослать скатёрку во дворе, где травка была не вытоптана, накрыть поляну зеленью с огорода, копчёное сало, яички, свежий лук - чем не закуска к хорошему самогону? До песен доходило, а заканчивалось почти одинаково всегда. Томное постанывание Марьи – утки порой переплеталось с лаем собак далеко за полночь. Деревня засыпала под звуки страстной любви, даже воздух ночного тёплого лета, казалось, был пропитан ароматом страсти.
Как мы уже знаем, руки у Остапыча /вообще-то звали его Фрол, но не любил он своё имя, какое-то старинное оно ему казалось/ были жилистые, крепкие, вот этими руками он и задушил по пьянке Гришку с котельной, когда приревновал к Марье. Больно уж развязано похлопал тот её по заду, когда она им окрошку разливала по тарелкам.
Осудили его тогда на восемь лет, и он надолго исчез из деревни, о нём уж стали забывать, а тут надо же – нарисовался. Худой, постоянно покашливающий, только руки напоминали прежнего Остапыча, но вены на них посинели и как бы припухли.
Марья на зону ему не писала и святость не соблюдала. Какой он ей муж был – так, сожитель. Спьяну, но разглядела: помощник теперь Остапыч  некудышний, да и Мишка, живший по соседству со своей матерью, был намного моложе. Он тоже попивал от одиночества и тоски, разведённый, приехал к матери с Севера. Тридцатилетний мужик не мог найти себе жену по возрасту, вот и проложил тропинку через огород к Марьиному дому.
Так и гнала Марья – утка Остапыча:
- Иди, откуда пришёл! Заросла твоя стёжка-дорожка, другую протоптали…
А куда ему идти? Он до деревни-то едва добрался, хорошо, что его место отбывания наказания было не у «чёрта на куличках» где-нибудь в Магадане, а здесь, в Сибири. На дорогу ему денег дали, так как продавщица магазина зафиксировала в протоколе, что Мария покупала литр водки и закуску богатую. Перед  закрытием магазина, уже часов в девять, изрядно хмельная, она заявилась к ней  и ещё купила бутылку и четыре пива на утро.
Уговорил Остапыч встречу отметить. А что Марию было долго уговаривать? Она всю прошлую ночь с Мишкой кутила, а тут такая «халява» подкатила. К ночи свечку зажгли, свет давно отключили за неуплату. Денег у Марьи не было, в совхозе она третий год не работала. Ноги стали сильно болеть от тяжёлой работы на фермах, вены взбухли верёвками, от ступни до колен. Пенсию по инвалидности оформлять – это много бумажной волокиты, да и некогда ей- то на огороде дел по горло, то с похмелья болеет. В райцентр ехать надо, а там набегаешься - куда с больными ногами? Так и жила случайными заработками. За совсем немощными старухами приглядывала, помогала, чем могла, полы помыть, еду приготовить, те её подкармливали, да денег немного давали на хлеб и сахар – остальное своё с огорода.
Утром заявились старые дружбаны – пьяницы местные. Слух-то по деревне прошёл ещё с вечера, но деликатности ради сразу никто в гости не пошёл, а ждали утра, как закончится встреча. Соседи ждали Марьиного повизгивания, благо ночи тёплые, а заниматься любовью Остапыч с Марьей раньше любили исключительно на огороде. Там возле баньки в закутке было у них интимное место. Как ни странно, но из дома они вроде не выходили, свеча горела далеко за полночь, это местная молодёжь видела.
Какие разговоры вели давнишние сожители, что и как решали – одному Богу известно. Когда утром самый отважный Сашка – чуб постучал осторожно в дверь, никто не ответил. Распахнули дверь, а там - Господи! Мария лежала прибранная на столе и руки сложены…

5.

Жара стояла июльская. Близкой родни у Марии не было, а какая и была, то по всей России разбросана. Кто их
вызывать будет? Похороны на себя взял сельсовет. Осматривал её врач из района, который гостил в это время у своих родственников в этой же деревне.
Пришёл участковый, посмотрел на батарею пустых бутылок, крякнул с досады:
           - Чего тут расследовать? Так ясно всё. Пить надо меньше, – высказал  глубокомысленное изречение и пошёл опрашивать соседей, узнавать, кто что видел и слышал. Вернувшись после недолгого отсутствия, забрал у врача справку о том, что насильственных следов смерти не обнаружено и вместе с Остапычем попылили они на «УАЗике» по наезженной дороге в районную милицию. Забрать в морг уже закостеневшую Марию он наотрез отказался:
          - Я что, её стоя повезу?
Везти Марью – утку было не на чем, специальной машины и в районе не было, в совхозе был дефицит бензина, а гнать грузовой автомобиль за шестьдесят вёрст в один конец посчитали неразумным. Пока вся эта кутерьма продолжалась, время стало подходить к обеду, жара усиливалась, солнце нещадно палило, загоняя всех в тень. Бабульки обмыли в нетопленной бане Марию, одели, что нашли более приличное в её гардеробе, в два часа привезли свежесколоченный гроб. Поздновато, уже часа в три, отвезли на погост.
Причина была уважительная, и к вечеру по деревне ходили подвыпившие бабы с мужиками. С подворья Еремеича доносились весёлые наигрыши гармошки: поминки  удались…

6.

Остапыча отпустили месяца через два. Дело близилось к осени. Огород, посаженный Марией, зарос до неузнава-емости. Где что посажено было, не определить. И что удивительно, зарос не бурьяном, и не каким-нибудь мок-
рецом затянулся, а проросла полынь, да так густо, как кто её специально посеял. Горечь от неё далеко исходила
 по деревне. Бабульки вечерами, вдыхая эту горечь, крестились и вздыхали:
            - Прими Господи, грешную Марию, не так-то просто она померла, какая-то тайна есть.
Долга мурыжила Остыпыча милиция, но ничего не доказали, зацепок не было, следы если и были, то ушли
вместе с Марьей в могилу, да и кому это надо. На все вопросы у Остапыча был ответ один:
- С перепою умерла. Наверно, водка «палёная», я-то всего три рюмки выпил, и то мне «хреновато» было, а она, почитай, литр уговорила, да на «старые дрожжи», вот сердце и не выдержало.
Странная горечь с огорода и странная смерть Марии долго отпугивала мужиков, да и баб от дома, где теперь поселился Остапыч. Все знали, что она никогда не жаловалась на здоровье, кроме того, что ноги болели. Перепить могла любого мужика, но меру знала и в запой не уходила, а тут надо же – сердце…
Кто его знает, что произошло между бывшими сожителями. Остапыч на эту тему разговоры не заводил, даже когда пьяным был. Чему он на «зонах» обучился, кроме сапожного дела? Наказал ли он неверную Марию, или так оно и было, как участковый рассказывал, но оснований для суда не нашли. Как бы там ни было, ближе к зиме потянулся народ к дому, валенки подшивать, нужда заставляла забыть про страх.
Дом Мария сама покупала, родственники так и не объявились, вот Остапыч в нём и проживал на правах хозяина. Прожил немного – до Рождества…





ПОЗДНЯЯ  КЛУБНИКА

Вторая неделя пошла, как мы со «Светом» гудим. Света – это жена моя молодая, которая администратором работает, дежурной  в гостинице. Да пришлось на днях  уволить ее. Пусть дома грядки поливает да травку дергает, за банькой присматривать надо, где у нас мини-заводик «Бахус» оборудован. Когда я в отъезде, то матери трудно за всем хозяйством углядеть. А тут еще график у нее какой-то странный стал. Мне говорит: «Поток отдыхающих хлынул, не успеваем  обслуживать, даже ночью…». Уедет на сутки, а глаза в очечках шаловливо отводит, линзочки-то потеряла где-то. Как-то раненько утром поехал я к ней на работу. Вдоль  гостиницы по газонам травки покосить  своей коровке. Накосил, сложил в тележку, иду за своей благоверной домой ее подвезти.
Едва достучался, выходит вся заспанная, растрепан-ная. В общем, меня сомнение взяло. Что, думаю, за работа такая?  Тут спит, а дома еще полдня отсыпается?
Проявил  «мужицкую» волю. Уволил. Все бы ничего. Да Светик мой по ночам втихушку на солененькое потянуло. Мне бы радоваться, но чувствую, что-то не то. Мать моя - женщина опытная в этих делах - уведет ее в баньку, и они что-то секретничают на повышенных тонах. Да я и сам знаю, что после северных скитаний у меня детей не должно быть. Вот я меж ними, как между двух огней. Мать жалко, да и к женке привык, как никак, а шесть лет вместе.
В общем, свозил я ее в больницу, что-то там у ней по женской части не все в норме  было.
Так и жили дальше, а тут, как на грех, мамка к старшему сыну уехала погостить на пару недель. Самогонка на исходе была, а бражку (две  фляги) поставили на крышу бани, чтоб поспела быстрей. Чувствую, из нутра подпирает что-то. Видно, пришла пора   «встряхнуться», организму разрядку дать, и так почти месяц не пил ее, родимую. Благо, матери нет, а то бывало, раньше напьюсь, а она в крик. Бежит по деревне, голосит: «Ой, сынок умирает». Не знает старая женщина, что могу от крика ее умереть. А знакомый доктор мне говорил, что если перебрал или пьешь с неделю, то нужно выходить из запоя постепенно. Через четыре часа по сто грамм, пусть через силу, но закусить, а иначе «удар» случится или сердце не выдержит.
  Света у меня с понятием, умереть не даст, чем может – всем поможет!
              Когда самогонку прикончили, она мне стул держала, когда я за бражкой на крышу баньки лазил. В общем, вторую неделю гудим, как брага на крыше.
Одно обидно! Соседские бабушки клубнику ведрами таскают с  «поповской дачи» (это лес недалеко от нас так называется). За огород выйдешь, через речку выпаса начинаются, и вот по выпасам до самого леса головенки в платочках торчат. Там тебе и клубника, а ближе к лесу и костяника краснеет кустиками. Благодать, у кого время есть, все запасы на долгую сибирскую зиму.
А мы со Светиком по грядкам своим огородным ползаем, зеленью закусываем, жрать-то нечего. Мамка уехала, хлеба в доме даже не оставила, вот вредина, ведь знает, что невестка городская, ни к чему не приспособленная. Да и меня, младшенького сыночка, можно сказать, на выживание оставила, ведь всего-то весной сорок три годочка
 исполнилось. А ее, видите ли, к внукам потянуло?
Тут «Свет» мой - зеркальце закапризничало, губки надуло: «Хочу клубники». Надоело ей горохом да морковкой закусывать. А я после бражки слабый какой-то стал.
           Думаю,  ладно, через речку по шаткому мостику я еще пройду, а вот по солнцу полем идти будет тяжело. Пошел к соседке Пузанчихе, кое-как выпросил под будущую клубнику бутылку самогонки, хоть и говорят, что она в нее для дурману таблетки  «димедрол» кладет. Ну ладно, думаю, не усну, а то от браги только дурман в голове. Как допинг приняли со Светиком по рюмочке, взяли ведра и идем, как положено ягодникам – только кузнечики из-под наших ног выпрыгивают. Немного пройдем, клубнички пощиплем, я еще по пять граммов налью – экономлю на обратную дорогу.
Клубники мы что-то мало набрали, всего с чашку, ну да ладно, хоть с молочком дома покушаем, но до леса добрались!
А там благодать!  Солнце в березках прячется, под ними прохлада, ветерок комаров отпугивает, кукушка вдалеке за сопкой монотонно кому-то года отсчитывает. Раскинутые ветви у корней берез так и манят прилечь на шелковистую траву с запахом спелых ягод. И так мне хорошо стало! Тут же в траве, под белой березонькой, приняли на грудь еще грамм по сто от лишней стеснительности, чай, не первый год вместе живем, и меня после длительного загула на интимные отношения потянуло…
Света рядом лежит, глазенки близоруко поблескивают, очки-то дома забыла, поэтому ягод и не видела. Подмял я ее под себя, платочек только пестренький с ее головы подстелил. Возле носа моего, прямо за шейкой Светланы, такой красивый кустик клубники растет.
        Дотянулся я до него ртом, сорвал губами, а она горькая…, плесенью покрылась, а за обрамлением листвы плесени и не видно было. Как шли домой, не помню, спиртное свое дело сделало, но то, что клубники мы не нарвали – это точно!
Выгнал я через три дня Светика своего. В первый день утром проснулся, голова болит, похмелиться нечем  и
 жены нет. Соседка  Сизиха все знает, она и подсказала, в каком конце деревни гуляют и где мне свою женушку искать.     …..Едва нашел, деревня-то длинная. Компания разношерстная, мужики молодые и старые, как и бабы с девками, помятые, немытые. Мне стакан бормотухи сразу предложили, чтобы скандала не было. Пока на ногах, тороплюсь домой. До дома по жаре километров шесть, а потом можешь – не можешь, но хозяйство кормить надо. И так три дня подряд. Находил я свою жену в разных компаниях и в разных концах деревни.
Ушла она внезапно. Из своих пожиток взяла лишь необходимые вещи. Не сказала даже, куда. Так, наверно, и ходит от двора ко двору, где наливают. Правда, местные женщины, когда встречали коров из стада, сказали мне, что сейчас вроде ходит по близлежащим деревням. Люди у нас добрые, угол всегда найдется, особенно у одиноких мужчин.
Люди говорят, что таких жен надо учить, сам, мол, виноват. А как учить? Бить не умею, да и не по-божески это. Ведь недаром говорят, что жена голова, а нашему деревенскому мужику две головы надо: свою и супружницы.
А я с мамой пожил с полгода, да и забрала меня сердобольная женщина, тоже одиночка. Пить не даёт и сама не пьет. Да я вроде и сам не хочу, не с кем же. Так, после баньки разрешают мне рюмашку, на травах настоянную, и все…
Приду к матери в гости, выйду на огород, посмотрю в сторону леса, где располагалась «поповская дача», а во рту плесень появляется – клубничная! 
               
            
          ИВАН ЖУКОВ
                /Почти по А.П. Чехову/

Иван Иванович Жуков, по прозвищу Сморчок, семидесяти двух лет от роду, в ночь под Рождество не ложился спать. Дождавшись, когда «ходоки» уснут, он достал из шкафа, висевшего на стене, некогда предназначенного для посуды, а теперь для всякого хлама,  огрызок химического карандаша и намятый чистый лист бумаги. Приоткрыл дверцу русской печи, которая с вечера была им заполнена углём под завязку и служила источником дополнительного освещения, зажёг огарочек свечки.
           Освободив край стола от стаканов, двух пустых бутылок и окурков, потушенных о столешницу, протёр рукавом фуфайки освободившееся место, разложил лист бумаги, послюнявил карандаш и стал писать, водворив на свои вечно слезящиеся глаза очки.
           Прежде чем вывести первую букву, несколько раз пугливо оглянулся на ходоков, так он называл двух бичей, которые ежемесячно приходили к нему в день получения пенсии, покосился на тёмный от печного отопления образ и прерывисто вздохнул. Бумага лежала на столе, а сам он сидел на единственном в хате табурете.
«Милый Боженька, Иисус Христос или ты помощник мой Николай Угодник! – писал Сморчок. – И пишу я вам письмо. Больше не к кому мне обратиться. Нет у меня своих детей, а родственникам я не нужен, отказались давно, только на вас и уповаю».
Иван настороженно перевёл глаза в угол единственной комнатки, которая была отгорожена от кухни старыми досками, обитыми листами ДВП, и некогда обклеивалась обоями.
- Нет, - подумал он, - вряд ли проснутся до утра ходоки, спиртяга крепкий был, пили они его, почти не разводя водой, которая в хате кончилась, а идти в колонку никому
охоты не было, а после первой бутылки уже и не смогли бы дойти. Сам Сморчок с ними не пил, да они ему и не предлагали. Забрав у него остатки пенсии, ушли на край улицы, где у проживающих цыган раздобыли спиртного пойла, нехитрой закуски да курева. Вернувшись вскоре, быстренько уговорили полторы бутылки и завалились спать в дальнем углу, прямо на полу. Оставшуюся вонючую жидкость Иван прибрал им же на похмелку, денег всё равно нет, а канючить будут, требовать, чтобы у соседей занял. Не ублажишь их, то и бока намнут.
Сморчком Ивана прозвали за слёзные глаза и постоянно хлюпающий нос. Некогда симпатичный мужчина, по жизни имеющий не одну жену, после выхода на пенсию тяжело заболел позвоночником. Выписался из больницы, где он провалялся почти полгода, выдали ему пачку предписаний и направлений, где и как лечиться дальше. Все дальнейшие процедуры нужно было проходить в краевом центре за деньги и немалые, которых не было. Вот и осталось ему как награда от жизни, проведённой в постоянном, порой нелёгком труде – согнутая спина. Когда он шёл по дороге, по заранее намеченному маршруту, обходя и обследуя мусорные баки, опираясь на палку, вытирая глаза и нос тряпицей, то окликнуть его по-другому было и нельзя. Сморчок, он и есть сморчок!
Иван вздохнул, послюнявил карандаш и продолжал писать:
«А вчера мне была взбучка от племянника.  В мусорных баках, кроме голов от рыбы да двух полусгнивших луковиц, я ничего не нашёл, хотел хлебца попросить. За ворота вытолкал старшего брата сынок со словами: – Не разноси заразу, у меня дети. А на неделе ходил к Любке, жене моей последней, думал деньжонок перезанять. Не дала, позорила только словами, глаза выпучив, да норовила ударить, чем попадя. Нет мне и туда ходу. Эти ходоки-уголовники силой врываются, какие деньги есть от пенсии, отдаю, иначе забьют до смерти. Милый боженька и ты Николай-угодник, заберите вы меня со свету этого, дальше так жить нет у меня моченьки».
Обтерев глаза и нос, поправив кособокие очки, Иван продолжил писать дальше: «Передайте низкий поклон от меня Варваре, не знаю, в раю она или в аду вы ей место уготовили, но всё равно спасибо женщине, что живу я не где-нибудь в подвале, а в её хате».
После того, как последняя жена Ивана выгнала его из благоустроенной однокомнатной квартиры со всеми удобствами, которую он когда-то и получил, бездомный
бродяга, помыкавшись по подвалам домов в военном
 городке, прибился к старой учительнице. Помогал управляться с огородом, мужскую работу исполнял по двору.
 Летом он спал в сарае, а с наступлением холодов уходил под теплотрассу на окраине городка, там, где переплетались трубы и были установлены задвижки, можно было пережить лютые сибирские морозы. Стены в этом узле переключения кирпичные, крыша бетонная плита, было тепло, даже жарко. Так и жил Сморчок. Однако как-то к осени определили Варвару в дом казённый, Иван и занял место хозяйки, всё же мир не без добрых людей. Да и Михайловна была рада, что домик под присмотром, соседи на дрова не растащат.
Варвара Михайловна, бывшая учительница, свои отмеренные Богом годы быстро закончила в доме
 ветеранов. Перед своим уходом в приют для одиноких стариков разрешила Ивану присматривать за её небольшой хатёнкой, с условием соблюдения чистоты, на случай, что вдруг сама ещё вернётся, а сама пять месяцев только  и прожила в богадельне. Перезимовав и хлебнувши счастья коллективного общежития, устав от бесконечных раздоров среди таких же по возрасту подружек, в одночасье померла, тихо ночью преставившись пред светлые очи ангелов.
          За всё время единожды посетил Иван Варвару в её новом пристанище. Побыл недолго, видя, что на его грязный и неряшливый вид искоса осуждающе смотрят постояльцы и обслуживающий персонал – поспешил уйти. Однако, провожая Ивана в коридоре и снабдив на дорогу хорошей провизией, Варвара Михайловна пожаловалась на своё житьё-бытьё и с надеждой в голосе поведала, что написала сыну в далёкий северный Норильск письмо с просьбой забрать её к себе. Пусть там и холодно, но квартира у него большая, сам коммерцией занимается крупной, а ей много  места не надо, уголок только для койки. А что холодно там, пурга да метели, так ей из дома без особой нужды выходить и не понадобится. Сын писал, что кушать готовит, по магазинам ходит и убирает в квартире у него прислуга нанятая.
          -  Как, Ваня, думаешь, приедет?
Сын приехал к матери на 40-й день после похорон. Объяснил, что погода вначале была нелётная, затем по работе неотложные дела. Всё это он второпях сказал Ивану по дороге на кладбище, а всю дорогу до погоста молчал, о чём-то сосредоточенно думая. Когда Иван подвёл сына к могиле матери, к деревянному кресту, на котором была табличка, как положено, они вдвоём уселись прямо на землю на просохший бугорок с пробивающей первой весенней травкой. Выпили, закусили, помолчали, закурили и пошли обратно. Пообещав приехать через год, поставить памятник, северный миллионер царственно сказал Ивану:
- За мать спасибо, в её доме живи, мне продавать его – себе дороже. Четвёртая весна скоро придет.
Всё это время Иван ходил исправно на кладбище по церковным праздникам и ухаживал за могилкой, совмещая полезное с приятным. На родительский день или пасху на пристанище мёртвых  голодным не останешься. Вырывал траву сорную, поправлял скособочившийся крест, при этом разговаривал с покойной, делясь новостями о доме, о соседях.
 Варвариного сына пока так и не было, наверно, другие личные заботы были важнее…
После получения в октябре каждого года пенсии, он как мог,  спешил к железнодорожному переезду, там частники-водители продавали уголь. Месяц можно в октябре ещё и в мусорных баках прокормиться, а без угля беда – зимой замёрзнешь.
Судорожно вздохнув, Иван Иванович встал и потихоньку, чтоб не разбудить непрошенных гостей, подошёл к старой, потемневшей от времени и от печной сажи иконе.
Чудо, как её не утащили и не продали ханыги эти местные, сейчас всё старое в цене. Оттого, что она висела за шкафом в тёмном углу, было и не понять, что это икона и кто там изображен. Так, картинка какая-то.  Иван нашёл её года два назад в подвале одного из пятиэтажных домов и забрал, сам-то крещёный был уже в зрелые годы, потому и не знал он ни одной молитвы, но крестился и просил Бога о помощи, когда уже совсем  было плохо со здоровьем.
Сняв икону со стены, мокрой тряпицей хорошо её протёр. Какой уж мастер и как сотворил рисунок, было непонятно, но на Ивана с добром смотрел лик Николая-угодника. Перекрестившись трижды, Сморчок водрузил икону на место и, вернувшись к столу, стал продолжать своё письмо:
«Господи, да кому и зачем здесь я нужен? Никчёмна жизнь моя и здоровья, как и сил, уже нет. Детей не оставляю, в горе обо мне плакать некому, прошу избавленья от насмешек и побоев, оно и не так больно бьют, но обидно. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой…».
Поставив точку и подписавшись полным именем, Жуков Иван Иванович, Сморчок, сложил лист вчетверо, подошёл к иконе и подоткнул под тыльную часть доски своё послание. Вернувшись к печи, пошарил в углу, нашёл кочергу и пошуровал печь. Уголь был хороший, большими кусками, притухший с ночи жар вновь появился, выбиваясь синими просветами пламени. Заплясавшие язычки осветили кухоньку, выхватив из темноты ближнего к порогу угла отсвет от бутылки, которую от греха подальше Иван убрал
с остатками алкоголя.
           Немного поспорив со своими внутренними противоречиями и успокоив совесть тем, что он выпьет немного для успокоения и сна, Иван взял бутылку. Придвинув табурет к печке, расположился напротив дверцы и печного поддувала, приглядывая за огнём. Выпив немного, закусывать было нечем, он закурил.   ………Привалившись плечом к теплой стене, стал ждать спасительного действия спиртного, которое не раз спасало его в разных критических ситуациях. Рождественская ночь была в самом начале, в тёмном проёме окна показался краешек луны. Возбуждённое состояние от только что написанного послания Всевышнему улеглось, мысли потекли плавно и приятно. Огоньки в печке поблёскивали синевой, луна светила желтоватым светом, разнообразие красок ночи переплеталось в чудные видения, в них к Ивану стали поочерёдно являться женщины, которых он любил за свою долгую жизнь.
Первая его жена Лидочка было с грудным ребёнком на руках. Счастливо улыбаясь, она протягивала Ивану свёрток со словами:
- Ты вот не хотел взять дитя из детского дома, а я взяла, смотри, какой хорошенький, пойдём с нами, мне его перепеленать надо.
Иван знал, что Лидок умерла бездетной, когда ей ещё и сорока лет не было, поэтому вяло пошевелил рукой, и видение исчезло. На смену ей из оконного проёма круглый лик луны вдруг превратился в лицо насмешливой Ольги:
- Ну, что, Ванюша, бульончика куриного подать тебе, тяжко с  похмелья? А нам же ещё на рынок ехать, как же ты машину поведёшь?
В той злополучной поездке на рынок погибла беременная Ольга в автомобильной аварии, вместе с женой похоронил Иван и последнюю надежду на рождение своих детей.
Отворачиваясь от окна, Ивану почудилось, что у дальнего простенка, где у него валялось старое, но ещё нужное тёплое тряпьё, кто-то копошится:
- Да это же Свет мой, солнышко! Вставай, родная, я тебе налью немного – полегчает.
 Третья жена Ивана, Света, чередовала свои дни пьяные с трезвыми. Если что и заводилось в её чреве, то не задерживалось, одни мучения по больницам да никчёмные разговоры ещё молодой женщины о рождении Ивану наследника.
Где она и как живёт, да и живёт ли, Иван не знал, и не хотел знать, слишком уж много неприятностей она ему принесла. Поэтому видение долго не задержалось и исчезло.
Очнулся Иван от тревожной мысли. Господи, не дай Бог проснутся мои гости непрошенные, а в доме и воды нет. Пустая бутылка от спиртной смеси валялась на полу, Иван и не помнил, как он её выпил в бреду.
- Будет мне хорошая взбучка и за водку, и за воду.
С трудом поднявшись на ноги, Сморчок взял небольшое ведро, шаркающей походкой, опираясь на палку, перебрался через порог, потихоньку притворив за собой двери. Январская рождественская ночь встретила его тишиной и на удивление тёплой для сибирской зимы погодой. Постояв на крылечке, мокрыми от слёз глазами он
 полюбовался звёздным небом, и не спеша двинулся к колонке, благо - она была недалеко.
        Подобраться к самому соску и нажать рычаг для него было очень трудным делом. Наледи от пролитой соседскими бабками воды делали эту задачу почти неразрешимой. Больные ноги и согнутая спина не позволяли ему распрямиться и оценить, как лучше подобраться по крутой горке льда к заветной цели. Во рту у самого всё пересохло, палка вместо опоры только мешала. Повернувшись немного назад, он хотел её откинуть. Непослушные ноги соскользнули на окатыше льдинки, и Иван упал, спиной ударившись о лёд, а головой о заветную колонку. Ведро отскочило далеко в снег, судорожными движениями рук он перевернулся на живот, обхватил  чугунный ствол трубы, по которой подавалась вода, и затих…
Открытая дверца печи, оставленная им без присмотра, хороший и жаркий уголь сделали плохое дело. Какой-то уголёк весело треснул и ярким лучиком перемахнул на
 деревянный пол. Лежащая рядом ковыльная щётка, которой Иван сметал остатки угля с плиты, добавила веселья.
Вспыхнув, она передала эстафету занавеске возле умывальника…
Проснувшись от ночного зарева, соседская бабушка Марина долго  крестилась, глядючи в окно, затем, сообразив, что это пожар, начала  собираться, и лишь через полчаса у выхода из своего дома вспомнила, что телефон-то у неё есть и надо вызывать пожарных.
Прихватив ведро, Марина выбежала, если это можно назвать бегом, к колонке, где повстречала сторожа из соседнего магазина и такую же древнюю соседку, как она.
Дом Варвары Михайловны пылал уже вовсю, огонь переметнулся на сарайчик и углярку. Спасать его было поздно. С трудом расцепили руки Ивана, который мёртвой хваткой обнимал колонку для воды. Приехавшие пожарные вызвали скорую медицинскую помощь, доктор с помощью
тех же пожарных затащил Ивана в машину, чтобы отвезти в морг. Его тоже спасать было поздно.
            Поливая водой дома и заборы, удалось отвоевать у огня соседские строения. От избы, где проживал Иван, остались головёшки да сохранился угол с висевшим шкафом и чёрной дощечкой на стене, о которой только теперь уже покойный Иван знал, что это икона.
Пожарные вызвали и милицию, которые в останках от пожарища обнаружили и теперь укладывали в дерматиновый мешок останки костей двух человек.
Суматоха длилась всю оставшуюся рождественскую ночь, за которой наблюдали глаза святого Николая-угодника, проступавшие через грязь и копоть иконы. Услышал Господь молитвы дряхлого старика или письмо Ивана Ивановича Жукова, по кличке Сморчок, дошло до адресата, это нам не известно.      
   
КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН?

Статью необходимо было отнести в издательство уже на следующий день, а у Ивана Пинтюхова ещё, как говорится, «конь не валялся». Тема была интересная, мысли и задумки острые, злободневные, но собрать всё воедино не было никакой возможности. Всё дело в том, что писать надо было дома, впереди два праздничных выходных дня. Жена Ивана работала посменно, и у них время отдыха совпало, а тут ещё на беду дочка с мужем уехали в краевой центр и оставили им на попечительство своё хозяйство: двух попугайчиков и маленькую, одно название, собачонку, на ножках-карандашах, которая звалась Филя.
          Филю-то забрали к себе, а попугайчиков надо было кормить в квартире дочери, купать их, чистить клетку, менять водичку. Они птички нежные, боятся сквозняков, и не дай Бог, что с ними бы случилось, тогда бы внучка не простила дедов. Если учесть стоимость всей живности на сегодняшний день, то в случае чего Ивану «Жигулёнка» не хватило бы рассчитаться, не говоря о моральном уроне, о последствии которого Иван и думать боялся.
Все неприятности начались уже в пятницу. Приняв душ, Иван приготовился прилечь под тёплый бочок жены, чтобы смотреть нескончаемый сериал цыганских страстей - так было у них заведено. После фильма они с женой всегда с полчаса обсуждали увиденное, строили планы на завтра, затем Иван смотрел вечерние новости и садился работать за компьютер. Под тихое жужжание «компа» и мягкий свет лампы жена засыпала, а для Ивана наступали счастливые часы уединения с Музой, которые порой растягивались до рассвета.
Бодрый от принятого душа, в одних трусах, в предвкушении козней Лексы, одного из героев сериала, Иван полез под одеяло, но услышал злобное рычание.
 Его законное супружеское место было занято, возле подушки клубочком щерилась Филькина мордашка. Маленькие, но острые зубки недвусмысленно давали понять, что ему здесь хорошо и без хозяина.
            Когда Иван попытался власть употребить, раздался такой яростный лай вперемешку с визгом, что соседи застучали в стены, а снизу и сверху начали поступать сигналы по батареям. Весь дом желал спокойно наблюдать страдания Кармелиты, «Цыганские страсти» смотрели многие.
              Всю серию фильма Ивану пришлось коротать, сидя на полу возле дивана, не хотелось лишний раз тревожить Филино спокойствие, который также смотрел фильм, успевая при этом поиграть с женой в прятки под одеялом, на что благоверная реагировала благодушно, снисходительно приговаривая:
            - Филя как ребёнок, что ты, Ваня, обижаешься? Надо потерпеть. Я вот двоих родила и вырастила, знаешь, как тяжело бывало?
После фильма и просмотра новостей Иван собрался поработать над статьёй, но не тут-то было. Во-первых, Филю необходимо было выгулять, что было поручено Ивану, так как жена уже сняла косметический макияж и не могла в таком виде выходить на улицу. Целый час гонялись за голубями и воронами, обнюхивали все углы дома и кустики, играли в догонялки, так как Филя подхватил косточку с помойки и не желал её отдавать.
            Наконец оба усталые и неизвестно кто больше довольный прогулкой, они вернулись домой. Филе лапки помыла жена, а Ивану пришлось повторно самому принимать душпот, как известно, не очень приятно пахнет, в таком виде на супружеское ложе не ложатся.
            Во-вторых, жена вспомнила о пернатых иждивенцах и поручила Ивану сходить в дочкину квартиру проверить состояние попугайчиков. С ними было проще, их чириканье не так раздражало, правда, прежде чем открыть двери, пришлось три раза возвращаться к жене и выяснять, какие ключи от какой двери. Жена, в свою очередь,  связывалась по телефону то с дочерью, то с зятем, а потом консультировала мужа. Ей бы проще самой сходить, но нанесение макияжа занимает более двух часов, к тому же двери открывались туго, а у жены дорогие ногти на руках – не дай Бог сломает.
Когда с хозяйством было всё управлено, устало бредя домой, Иван вспоминал деревню, где он держал корову, свиней, с ними он разговаривал как с людьми, и они его благодарили и молоком, и мясом, никто на него не рычал и не лаял.
  Филя лежал под одеялом, высунувши мордашку, сытый и, видно, довольный. Жена перед этим его накормила с рук маленькими кусочками мяса, с миски он кушать не желал, а большие куски проглотить не мог. Включив компьютер и настольную лампу, Иван приготовился работать, но не тут-то было, оказывается, зеленоватый свет раздражающе действовал на нервную систему животного. Неизвестно, что Филя вообразил себе при виде этого светильника, но шум поднялся ещё больше, чем в первый раз. Теперь уже возмущённые соседи пришли сами и стали умолять и даже угрожать, что вызовут милицию, время было уже позднее – первый час ночи.
Печатать на ощупь Иван не умел, впервые за свои пятьдесят два года спать ему пришлось на коврике возле порога.
На следующий субботний день у жены была запланирована генеральная уборка квартиры. Нельзя сказать, что Иван принимал в ней активное участие, в его обязанности входила лишь чистка ковров пылесосом, зато жена всё любила делать основательно: снимались шторы, двигалась мебель с Ивановой помощью, протирались все лакокрасочные пузырьки косметики, которые занимали всевозможные места в их однокомнатной квартире.
            Поливка цветов – это особый ритуал. Здесь Ивану необходимо было поддерживать жену на стуле, чтоб не упала, при этом она обязательно умудрялась уронить пару горшков или пролить воду на телевизор или компьютер. Виноват в конечном итоге был всё равно Иван, так что вся уборка сопровождалась перебранкой между супругами под аккомпанемент музыкального центра, правда, в эту субботу во всеобщий хаос вливался лай и визг Фили: то он думал, что с ним играют, то ему наступали на лапу.
           Как бы там ни было, уборка закончилась ближе к вечеру, и впереди был ещё поход по магазинам за продуктами. Носить тяжёлые сумки жена не могла, к тому же на руках гордо восседал Филя, а так как городок был небольшой, все знали друг друга, поэтому долго приходилось выслушивать умилённые восхищения знакомых женщин Ивановой жены по поводу приобретённого «сыночка».  ……..
           Дальнейший вечер по заведённому расписанию: фильм, обсуждение, отбой. Правда, в эту ночь Филя разрешил спать всем вместе после долгих уговоров жены, но место Ивану было выделено совсем немного и после каждой его попытки перевернуться на другой бок или не дай Бог положить руку на талию жены, Филя подскакивал и норовил укусить за что-нибудь, куда придётся.
Кое-как дождавшись рассвета, Иван пошёл в гараж, решив уехать на работу с целью написать статью. Вообще-то жена справедливо упрекала мужа, что рабочие дела надо успевать делать на работе, но работа у него связана напрямую с творческой мыслью, и чтобы написать хорошо и интересно, надо дружить с Музой, а она наотрез отказывалась его посещать в офисе. Дело в том, что рабочий стол Ивана находится прямо у входной двери в кабинет, и все многочисленные просители и возмущённые своими проблемами люди в первую очередь обращаются к Ивану. Сосредоточиться в таких условиях невозможно. 
           Эту единственную проблему до сих пор не может понять его директор. Предоставленный новый компьютер, диктофон, фотокамера, достаточное свободное передвижение по городу позволяло  Ивану работать очень хорошо, а главное он мог писать хорошо / совершенно посторонние люди, встречаясь с ним, здоровались и говорили спасибо/, это вдохновляло. Не хватало единственного – возможности в тишине изложить свои мысли на бумагу. Поэтому приходилось гнать халтуру, и тогда наступала хандра, пропадал блеск в глазах, а это уже было предзнаменованием опасного кризиса, который выливался в недельный загул. Тогда приходилось прибегать к всевозможным хитростям, брать больничный, отпуск за свой счёт или пользоваться напрямую благосклонностью начальства, которое прощало, но било рублём. А потом дома била жена, за те же рубли.
В воскресный день религия работать не велит. Иван не то, чтобы был сильно верующим, но крестился уже в тридцатилетнем возрасте и старался лишний раз Бога не гневить. Да, не Иванов был день. Машина не завелась. Самому справиться с техникой оказалось не под силу. Пока искал специалиста, полдня прошло, затем пришлось два часа выслушивать проблемы малознакомого механика за распитие двух бутылок водки. Домой пришёл грязный, злой и пьяный.
Получив ещё порцию морального допинга от жены, Иван был выдворен из дома со словами:
            - Иди, корми попугаев, там и ночуй, нечего Филечку травить своим перегаром.
              С отвратительным настроением, покинув родную квартиру, пришёл Иван в чужую для него обитель. Помня наказы жены не курить ни в доме, ни в туалете, вышел на балкон, предварительно открыв все окна, форточки для проветривания квартиры. Пожалев попугаев, накрыл теплым одеялом. Ещё он прихватил полную коробку сильного снотворного, которую обнаружил на холодильнике, хотелось хоть как-то успокоиться. Закурив, Иван задумался:
            - Какую бы смерть принять? Прыгнуть с балкона? Можно инвалидность получить, третий этаж всего, останешься жить, а кому лежачий инвалид с перебитым позвоночником нужен. Своих детей нет, ухаживать будет некому,
- Выпить таблетки проще, но в кино видел, пока сна дождешься, «крышу снесёт»,
- Повеситься в доме на зятевой портупее можно, но висельники обгаживаются и вид у них в гробу некрасивый, самому противно.
- Похоронят как собаку за пределами кладбища, да и Господь будет недоволен, он же крещеный.
Везде тупик, по всему выходило – надо жить, а как? Что он завтра главному редактору и на работе директору скажет? Статью не написал, а было клятвенно обещано. Подвести директора он не мог, слишком многим ему обязан.
В квартире у дочери был идеальный порядок, как и у его жены, всё строго по своим местам. Такая злость охватила Ивана на эти дамские привилегии, что он машинально стал переставлять вещи и обстановку с точностью наоборот. Кресла и стулья перевернул, все внучкины игрушки переставил по-своему, конфеты и печенье рассыпал по полу, даже веник в туалете засунул в унитаз. Он ещё и сам не осознавал, зачем всё это ему надо. Мысль озарения пришла, как всегда, неожиданно, как рифма нужная легла в строку. Взяв трубку телефона, он позвонил жене и сказал, что выпил упаковку снотворного лекарства и пока не уснул, пишет завещание.
Прибежала жена быстро, ненакрашенная, волосы дыбом. Раньше она даже мусор без макияжа не выносила, а тут, как потом оказалось, примчалась даже без нижнего белья, в одном плаще на голое тело, только Филя, которого она держала за пазухой, согревал её душу и сердце. Встретив жену у двери, Иван протянул ключи ей от квартиры и коробку с таблетками со словами: - Наводи порядок и пей успокоительные, тебе здесь работы до утра хватит, а я пошёл работать головой, она не совсем пьяная.
К утру статья была написана, вымучена без участия Музы, но что делать? Своё слово надо уважать и выполнять. Блеска в глазах Ивана на следующий день не было. Очередная статья в газете прошла, да только сам автор удовольствия не получил.
И, правда, почему Господь не дал человеку крылья? Иногда так взлететь хочется, пусть даже с балкона…

    ТЕЛЕПУЗИКИ

           Осенью, с приближением поры уборки урожая на личных огородах односельчан, для Гены Тюлькина наступала горячая пора заготовок сельхозпродукции. Давний его друг детства работал в торговом отделе военторга в городе. Он по телефону сообщал, какая продукция востребована и по какой цене он ее у него примет для нужд Российской Армии.
            Гена расклеивал объявления у сельских магазинов со слезными обращениями к местным бабушкам:  «Помогите, люди добрые, сдавайте излишки картошки и другой зелени, надо помочь Армии России, не может быть она боеготовна на голодное брюхо. Расчёт на месте сразу».
Надо сказать, что Гена по-доброму относился к местным бабулям: и подъедет, и сам стаскает заготовленное в мешках. «Жигуленок» его уже дымил, но таскал сельскохозяйственные грузы. Так, получив доступ в хаты своих сельчан, стал Тюлькин примечать, что почти в каждом доме стоят не по одной паре единиц  радиотехники. В основном, старые ламповые телевизоры. Их в деревне чинить никто не хотел, да и не умел, вот и отдавал народ эту рухлядь Гене по смешной цене, а вернее, за бутылку.
Наш мужик какое понятие имеет? Стоит себе сломанный телевизор, ну и пусть стоит вместо столика, путную мебель купить не за что, а на нем хоть огурцы режь, не жалко. Вот выкинуть жалко, а за бутылку – это вроде как продал, от этого и на сердце веселей, и на обмывку имеется за сдачу сельхоз- продуктов. Тут никакая баба слова супротив не скажет, сама еще в погреб слазит за солониной. И набрал этой чудо-техники Тюлькин штук пятнадцать.
           Брал-то он не просто так, а опять «мужицкая» смекалка подсказала, как можно копейку попутно заработать. Друг детства ему помогал - одноклассник. Обезножил братишка к 45 годам, по пьяному делу ноги отморозил, его счастье – руки сохранились, а они у него «золотые»: умел он и телевизоры чинить, и многое что другое, за что и ног лишился. Раньше-то за бутылку все чинил. Вот Господь его и усадил в кресло – каталку. Хорошо еще жена  не бросила, ухаживает за ним, вот он и паяет теперь сутками в своей каморке. К нему-то и заскочил как-то Тюлькин.
Вспомнили школьные годы  чудесные, помянули одноклассников. Выпили за тех, кто на горе да на Генералихе успокоился, окончив свой жизненный путь, так называли два местных кладбища, и в ходе беседы договорились. Саша  ремонтирует технику, гарантию дает, как положено, на три месяца, а расчет зерном. Благо зерно и дробленку еще таскали по ночам по дворам в деревнях, где Тюлькин заготовки делал.
            Тут надо сказать, что совхозы в районе, как и страну в целом, растаскивали давно. С ельцинских времен, как перешли работать на хозяйственный, а вернее, бесхозяйственный расчет, а еще вернее, как государство перестало денег давать кресть-янину. Живите, мол, сами, как сумеете, хозяйствуйте, кормитесь.…Вот и оказалось, что не умеем пока. Раньше-то с флагом и вперед, а тут волю дали мужику, хочешь – работай, не хочешь – дома водку пей да копайся на личном огороде и расти свою скотину, если силы есть и желание. А желание-то, оказалось, не у всех было. А как начали пить, то почитай лет пятнадцать уже пьют по деревням.
           Бабы мужиков  не смогли удержать, надоело им глядеть на пьяную мужскую половину и стали они от безысходности им помогать. Теперь, считай, в деревне трети не наберется, чтоб в семье не было своего «горя».   Мужик пьет, жена, сын или дочь, а чаще – все вместе. Гена бывал в домах, где кроме кроватей, нет ничего. На завтрак, на обед жрать нечего, а вот на бутылку всё равно находилось. На утро, чтоб голову полечить, бредут по дворам, ищут работу за выпивку да за сало кусок.
           Починил  Генин друг семь телевизоров, все семь с гарантией, показывают. Нацепил антенн на свою крышу пять штук, получилась не крыша, а аэродром какой-то. Голуби - стервецы облюбовали крышу и понавадились свои свадьбы на антеннах справлять. Шум, гам, драки птичьи, то вороны налетят, то голуби с ближайших ферм. Там им уже нечем питаться, а у Тюлькина в подворье и телята, и поросята вместе с курами, а птицы не дуры, где сытнее – там и собираются.
Развесил Гена объявления по деревне, даже в районную газету написал, что так, мол, и так, имеются на продажу телевизоры разных марок и размеров, а у кого денег нет, то согласен поменять на мясо или зерно. С утра теперь включает три на каждую программу отдельно, чтоб «обкатать» их, после обеда другие три в работе, один, готовый к продаже, в переднем углу находится.
Подруга, как теперь говорят, жена гражданская, баба чисто деревенская. Ей не надо объяснять, в каком углу сарая стоят вилы, а где лопата для навоза. С утра корову подоит, Гене два яичка разболтает с солью, даст запить стаканом сливочек, чтоб свою мужскую «форму» соблюдал, и во двор уходит. Целый день у нее какие-то бабские дела: то у свиней чистит, то у телят, то стирку на целый день разведет, случись, и про мужа забудет, что обедом кормить пора.
А на обед опять же Гена просил, чтоб все свое, домашнее было, пельмени, или, на крайний случай, окрошка с мясом. У него же тоже забот на целый день.
              До тех пор телевизоры крутил, настраивал, пока программы телевизионные не заканчивались. А их, как назло, до утра гнали. Да еще телики нужно было почему-то  постоянно подстраивать, то ли птицы были виноваты, то ли друган туфту ему подсовывал. Покупателей нужно было встречать качественным товаром и обслуживать вежливо, хотя они и были почти все – местные пьяницы.
А покупатель что-то  не торопился. Так почти месяц прошел. Приходила, правда, тетка Наталья, козла своего приводила, Петунчика облезлого, просила на временный обмен, пока ее японский телик в ремонте в райцентре. А на что Гене козел, который и прославился лишь тем, что пьяного Якута сбросил с телеги, когда он привёз травы накошенной, перед этим напившись на покосе. Перед домом уснул косильщик, укачавшись на запашистой скошенной траве. Козлина эта забралась на самый верх воза, а там  Якут спал. Он, видимо, помешал трапезе козлиной, и был скинут Петунчиком прямо в лужу, где лежала свинья, с которой и спал несчастный, пока его жена из магазина не пришла.
Как известно, «с козла молока…», так что обмен не состоялся. Загрустил  Тюлькин, а тут еще по всем программам то ужастики с рекламой, то каких-то телепузиков показывают, прыгают  по всем трем каналам, рожи корчат и голоса какие-то противные.
Понадобилась как-то ему отвертка фигурная, ведь помнил, что где-то в тумбочке была. Нет  - перерыл все шкафы и ящики и нашел, но не то, что искал, а целый склад вина домашнего за диваном. Надо же было бабе его додуматься, за диваном, где целый день и почти до утра Тюлькин просматривал программы, хранить такое богатство!
Жена в тот день укладывала огуречные грядки. Весь день пропадала на огороде. Огурцов в этом году решили посадить больше, да под пленку закрыть. Первые огурчики на рынке нарасхват идут. Санаторий-то рядом, а для отдыхающих это классная закуска.
Пересчитал Гена бутылки двухлитровые, ровно десять штук. С огурцами-то промашки не должно быть, подумалось ему, когда он, не замечая сам того, открывал вторую бутылку. Это тебе не телевизоры, путный  хозяин давно японский имеет, ему старый ламповый не нужен. А кому он нужен, у того ни денег, ни зерна, ни мяса.
Подвела Гену Тюлькина «мужицкая смекалка»! Когда его вторая половина пришла с огорода, Тюлькин сидел на диване и спорил с неработающим телевизором. Он доказывал потухшему ящику, что, дескать, телевизор имеет право показывать рекламу только на отдельном пятом канале, такой закон Дума приняла, а вот телепузикам место на шестом, уроки секса – только после 12 ночи до трех часов с обязательной повторяемостью отдельных эпизодов, а то не успеваешь запомнить. Для  «Аншлага» тоже отдельный круглосуточный канал, а Евдокимову необходимо присвоить звание «Заслуженный банщик России».
Увезли Тюлькина в  Овсянку, там для таких мужиков и баб озабоченных, тихо свихнутых, специальная  клиника имеется. Подлечили, через три месяца  вышел. Голова ничего – работает, на вопросы отвечает ясно, впопад, только тихий стал, устроился на работу сторожем на автостоянку. Жена по секрету с его матерью делилась, что по ночам на работе стихи пишет, домой приходит, за баян садится и на музыку перекладывает. Ну, это ничего, все лучше, чем сутками телевизор смотреть. А главное, на спиртное смотреть не может, даже на пиво. Говорит, что в «Клинском» можно и «Толстяка» утопить.
Бабы по деревне судачат, по вечерам коров дожидаючи, что вот были бы деньги у поселкового Совета, то можно было бы собрать всех пьющих мужиков по деревне и отправить в Овсянку. Пусть бы потом лучше песни пели по деревне, а то у нас как мимо клуба не пройдешь, он все на замке. Податься-то некуда, одни ларьки коммерсантов круглосуточно работают, да самогон в любое время купить можно. Вот  молодежь-то и привыкает  за речкой собираться.  Там тебе и дискотека, и место «траха» за кустами в крапиве, а потом на  «монциклеты» - и прохожих пугать. Мы бы на это мероприятие помогли Совету деньгами, с пенсии понемногу собрали бы с каждого двора. Стал бы клуб  работать, пусть участковый там определит себе кабинет, мужикам бильярд поставить нужно. Бабкам – телевизор цветной, сериалы вместе интересней смотреть, а то бродят они  друг к  другу по дворам, выбирают, у кого телевизор больше да показывает лучше, а опосля просмотра очередной серии – на стол накрывают, конечно, без выпивки никак. Обсуждение просмотренного порой до утра затягивается с песнями. Как-то надо наводить культуру на селе!
Мужик в запой пьет отчего? От безвыходности своей. В совхозе под карточку мало кто хочет устраиваться, да там надо уметь хотя бы лошадь запрягать, а многие и это забыли. Девки да бабы молодые тоже  не прочь  вечеринки вспомнить, брали бы вязание, за чайком, глядишь, и песни старые вспомнили. На чаек по двадцатке можно скинуться, а так никому ничего не надо, вот и прозвали нашу деревню  пьяной. Каких-то лет семьдесят назад, старожилы помнят, славились наши мужики самой богатой упряжью, в кошевках возили  душистые, вкусные калачи, на дорогу взятые да на продажу. В ту пору хлеб в район на лошадях доставляли, а путь неблизкий, пока до элеватора добирались до города, останавливались на заезжих дворах, один из них был в нашей хате в деревне, - рассказывала бойкая старушонка, которой уже под девяносто лет подвалило. Мы - хоть и малыми были, но выбегали встречать за околицу возниц с хлебом. В детстве лишь я такие вкусные калачи ела, теперь печь так не умеют. Да, крепкий был хозяин в деревнях, теперь только видимость одна….
Как бы хорошо Гена ни играл на баяне, стихи у него получались грустные, плаксивые. Отстукивал он их на древней печатной машинке. Всё бы ничего, да проявлялся у него талант по ночам. Видно, Муза – тоже баба не дура, посещает мужиков своих, когда законные жёны или гражданские подруги спят, готовясь к очередному нелёгкому трудовому дню. А тут стук-стук машинка, бряк-бряк гитара, во двор выйдет покурить – баян растягивает. Собаки воют, соседи просыпаются, а ему на всё наплевать, если Муза рядом пригрелась.
Не смогла Генина хозяйка этого творчества долго выдержать, а тут ещё с ногами стала мучиться, у самой бессонница от болей в суставах, надо к коровам вставать, забот полон рот с огородом, а приживалец на крылечке свои песни выводит:  «Никуда не уеду, ни куда не уйду. Я дарю тебе песню,  потому, что люблю». Ну, скажите, на какой хрен бабе любовь такая, когда скотина не кормлена?
Собрали дочки семейный совет: дом продать, мамке купить квартиру благоустроенную в районном центре. На однокомнатную со всеми удобствами денег хватит, а этого «композитора» куда? Благо не успели зарегистрировать свои отношения, хотя Гена неоднократно порывался это сделать. Даже в район возил свою сожительницу, да, видно, Бог отвёл – ЗАГС в этот день не работал. В общем, подогнали зятья машину грузовую, загрузили Генины деревяшки да нехитрые шмотки, сам он с баяном на верху на узлах восседал. Вот так с песнями и подвезли его к материному дому: «Принимай, маманя, своего сына, поженихался – хватит. В деревне работать надо, а не песни петь».
Видно, в дурдоме крепко вбили в Генину голову, что у него талант и способности. Уехал он от матери в город, устроился на работу, дали ему квартиру служебную в малосемейном, но многоквартирном доме. А там народу много проживает всякого, кто ночью работает, кто не работает, тоже ночью не спят – гуляют, музыка по этажам всякая. Так что Генины песни никому не мешали. Время шло, появились книги, которые, как ни странно для окружающих, получили одобрение у людей, сведущих в этом деле. Стали Гену на различные мероприятия приглашать.
Весной, в апреле месяце, в деревне, где раньше Гена проживал с матерью, на добротно отремонтированном сельском клубе появилась афиша: «Отчётный концерт перед земляками. Вокальный ансамбль «Зорюшка». Солист – автор произведений Геннадий Тюлькович. Фамилия была незнакомой, но фотография кого-то напоминала. Прошло, почитай, десять лет, но местные пьяницы, кто ещё жив остался, признали в ней Тюлькина.
Народу набилось полный зал, даже немощные старушки приползли, кого и на лошадях привезли. Послушать да посмотреть на живого члена Союза писателей России не каждый день можно, это не по телевизору на слащавые морды смотреть, свой, местный, такой же любитель, как и они.
Задолго за полночь гуляла деревня, уж и концерт кончился. Вначале Гена автографы раздавал, которые подписывал на своей очередной книге, привёз штук пятьдесят, да главное раздавал бесплатно, а на халяву кто не возьмет, это же память на всю жизнь.
          Вечером было ещё прохладно, поэтому в фойе клуба, где стоял бильярд, новая заведующая разрешила поставить столы. Пробежавшись по своим сусекам, земляки понатащили всего, ну а самогонку - то знали, кто продаёт. Бабка Пузанчиха, узнав для чего, три литра бесплатно выставила.
          Как ни уговаривали земляки Гену, пил он только чай, правда, попросил кофейку ещё покрепче да курил много, а спиртного ни-ни, ни грамма не пригубил.
Когда расходились, разъезжались, разбредались, чуть живой дед Евсей, которого поддерживали с двух сторон его сыновья, остановился и как-то вмиг протрезвев, поднял вверх указательный палец и произнёс умную трезвую речь: «Алмаз от водки не тускнеет, он лишь огранками сияет. Дурак, он пить-то не умеет и на гармошке не играет».
             Затем вмиг завалился на плечи сынов и уже не очень, чтобы с душой, затянул: «Ах, зачем эта ночь  так было хороша.
Не болела бы грудь, не стонала душа…»
Да оно и понятно, под восемьдесят ему, но сынам указание дал: «Меня к бабке моей, щас я ей бока пощекочу…»














ПОСЛЕСЛОВИЕ:

В работе над этой книгой приняла активное участие мой учитель литературы и русского языка Тамара Николаевна Ященко. Работа над ошибками, в том числе и стилистическими, очень важна для любого автора. По сути это твой первый читатель и от его устного отзыва зависит очень многое в творчестве начинающего писателя. Мнение корректировщика не печатается в книге, но придаёт настрой и даёт вдохновение для дальнейших работ. Будет ли книга читаема, правильно ли поймут и воспримут её взрослые и дети? На этот вопрос даст ответ время. Советы и пожелания Тамары Николаевны нужны и дороги мне ещё и потому, что, несмотря на мой достаточно большой, пройденный жизненный путь, она по-прежнему остаётся моим УЧИТЕЛЕМ. Как и положено учителю, Тамара Николаевна задала мне вопрос:
- Почему в ваших рассказах часто идёт повествование от первого лица? Не означает ли это…?
- Да, уважаемый учитель, за основу всегда берётся факт или событие, которое в какой-то мере мне пришлось пережить. По ходу развития я дорисовываю подробности, о которых где-то слышал, встречал людей, которые похожи  на мои персонажи. Утверждать, что всё, что написано это обо мне, – конечно, нельзя.
Спасибо за помощь, спасибо за науку, уважаемая Тамара Николаевна. Как учили – так мы и пишем! Если Ваша оценка будет посредственной, то я её исправлю в следующей книге…
      Ваш ученик Геннадий Донцов.

 «А ОН, МЯТЕЖНЫЙ, ПРОСИТ БУРИ…»
            М. Горький

Проходят дни и месяцы,
Затем года мелькают быстро.
Что ищет автора душа?
В чем не нашла еще покоя...?

Знакомы мы с Геннадием Донцовым пять лет, а кажется, все десять. Почему? Да, наверно, потому, что прочла все его написанные и изданные за последние годы авторские сборники и литературные очерки. И еще потому, что часто встречаемся, разговариваем о литературном жанре, о поэзии. Порой разговор переходит в большой спор, а то и раздор. Но все мы творческие личности с отходчивым характером и готовы на следующий день забыть все обиды и продолжать творчески созидать.
Последняя книга, которую вы держите в руках, заметно отличается от его книг предыдущих. Книга – признаний, книга – откровений, которые накопились в душе и их не в силах больше сдерживать. Автор не стесняется своих мыслей, а это, поверьте, поступок. Жаль, что мужская половина населения редко читает подобные литературные издания. Очень полезная книга для всех, кто смущается поделиться своими горестями или радостями с окружающими людьми. У каждого из нас в душе и в жизни творится подобное, но мы это сдерживаем в себе, боясь огласки. А автор смог! Что ж, доброго пути книге в читательском кругу. Думаю, каждый, кто прочтет ее, выскажет свое мнение, да это и нормальная реакция на все литературные издания.
 В разные времена люди спорят о стихотворном слогане, порой ругая авторов, а потом оказывается, что их творения изучают потомки…
Новых творческих находок автору, да и больших успехов в его новой прозе и поэзии.

Начальник отдела культуры
администрации Ужурского района                О.Ю. Рудкова





























СОДЕРЖАНИЕ:

Вступительное слово………………. 3
От автора……………………………… 4
Проживу неделю без воды………….. 5
Вся жизнь – игра ……………………. 6
Покоя нет …………………………….. 7
Наперекор ……………………………. 7
По разным берегам ………………….. 7
Кому ж тепло своей души отдать?... 8
Да, сильно верю я в приметы ……… 9
Молю тебя, Боже …………………….. 10
С именем твоим …………………….. 10
Я пустил тебя в свой дом ………….. 10
Колокола …………………………….. 11
Без неприятностей поэт не может … 11
Творим мы чудеса любви……………. 12
И в Бога веруя ………………………… 12
Роковая женщина……………………… 13
Встреча с прошлым …………………… 13
Прости меня, Боже …………………….. 14
Обращение к Богу …………………….. 15
Не передать словами …………………. 15
Я приду – ты только жди! …………….. 16
Сердце мужчины………………………. 17
Я много повидал……………………….. 17
Потеряться в общем списке …………. 18
            Нарколог, онколог, затем дерматолог……18
Почему так мало сплю………………….18
И вновь – надежда……………………….19
Сольются наши голоса …………………19
Наполните чашу  ………………………. 21
«Таланты и поклонники» ……………. 22
 Именины. Вера Гущина ……………… 24
Лучшие песни мною не спеты … … …  25
      Последняя женщина,
которой я должен … … … … … … …   25
Какой я след оставлю на земле? … … 26
Осень, жизни моей осень……………… 27
Ночь рождества … … … … … … … …  27
Наедине с собой………………………… 28
Наставник Божий……………………… 29
Чужого не крали…………………… … 29
Я спрячу ключи ………………………. 30
Тобой я живу …………………………… 31
Налево – не ходи………………………… 32
Я нарисую свои чувства … … … … …  32
Павел Третьяков
«Для чего людям церковный брак» … …   33
Эпилог … … … … … … … … … … … …    39

РАССКАЗЫ:
Воспоминания моей мамы … … … … …   41
От автора … … … … … … … … … … …   41
Спасибо вам, люди … … … … … … … …  42
Письма никуда … … … … … … … … …   44
Гудок /небольшая поэма в стихах/ …  …   47
Климка …………………………………….   49
Картина маслом … … … … … … … … … 54
Пенсионеры - долгожители … … … … …  61
Деревни пьяная полынь ………………… 62
Поздняя клубника ……………………….. 71
Иван Жуков ……………………………… 74
Кто в доме хозяин ………………………. 82
Телепузики … … … … … … … … … …     88
Послесловие: ……………………………. 96
«А он, мятежный, просит бури» ………..    97



Г. Донцов
 

Стихи, размышления, статьи, рассказы

И ВЕРУЯ В БОГА, Я ВСТРЕТИЛ ЧЕЛОВЕКА



2010 – 101 стр.

Формат 14,8 х 21 гарнитура Times New Roman

Тираж 100 экз. заказ 1844

Отпечатано в полиграфическом участке
КГАУ «Редакция газеты «Сибирский хлебороб»
662255, г. Ужур, ул. Ленина, 35

E-mail  sibhleb@mail. ru
 Телефон главного редактора 8(39156) 21-6-14