Суров и строг иконы древней лик -
неведом здесь затейливый изгиб -
но как резна и вычурно сложна
окладов золотая кутерьма
что появилась
в поздние года.
Воистину расчётливое зло
в святые храмы золотом вползло
и роскошью змеистой Рококо
смущает души льстиво и легко.
На завитках подсвечников литых,
застывший воск - так прост,
неприхотлив -
теплом слезы мерцает он сквозь дым,
о многом говоря живым.
Послушен воск. Истаял, что бы лечь
на золото вокруг скорбящих свеч.
Блеск золота, пронзающий глаза,
роскошной негой выстудит сердца,
рождая в нас чувствительную боль,
продажной страстью взбудоражит кровь.
Не различим икон квадратных ряд.
Из полутьмы свеча
навстречу сердцу –
шах!
Но золото притянет взоры -
мат.
И нет святынь – душой владеет Ад.
Здесь запах ладана –
ещё одна условность.
И верить надо бы,
но душит безысходность.
Плащи отшельников нагих
хранят от милостей земных
сухую плоть.
Но плоти бал и торжество
не скроют бархат и сукно.
Кому под силу заключить
добро и зло
в единый миг?
Ведь быть угодливым одно -
иное если добрым слыть.
Рабом ли быть?
Иль прямоту иконную хранить?
Ответа ждёт прямолинейный Бог.
Сияет золото, закрученное в рог.
20.05.2005 г.