Забыть, как страшный сон
ту станцию и жизнь,
лицо своей души,
исчерченное в старость,
и что диктует Он,
и то, над чем тужить
уже сезона нет,
резона не осталось.
Но вспомнить воробья,
которому перо
ерошить под водой
и в неглиже купаться,
и выдохнуть дождем,
и флейту сунуть в рот,
и с ней скончаний до
уже не расставаться.
А больше ничего...
да разве что узнать
свой постоянный дом
на карте Петербурга,
и жить, и жить, и вот
покинуть мир опять
с нутром календаря
и прозой драматурга.
- А ты...а что же ты...
состаришься, умрешь?
- Нет, дорогая, нет,
и не помыслю, дудки!
Я буду вечно жить!
И знай, ядрена вошь:
не флейтою поешь,
а безобразной дудкой...
Москва
1-04-13