Здравствуй, милая мама! Пишу я тебе из Парижа.
Сам здоров, наша рота в резерве, на отдыхе здесь.
Гордый галл побежден, и теперь наша встреча все ближе.
Скоро, скоро в Россию! Когда же вернемся – Бог весть…
Поздорову ль сестра? Ей привет передай непременно.
Как там наши крестьяне? Никто не подался в бега?
Здесь, в чудесной столице, где дышат историей стены
Вспоминается Батово – речка, болота, луга...
Все по новому тут: англичане, пруссаки в кордонах,
На Вандомской колонне уж статуи более нет.
Вряд ли был этот город прекрасней при прежних Бурбонах,
Чем он стал под пятой Корсиканца за несколько лет!
Был у местной гадалки. Она только руку схватила –
Тут же бросила в ужасе, будто углем обожгла:
«Вижу смерть… Не свою…» - и лицо, вдруг, руками закрыла…
На войне? На дуэли? Ответа «мадам» не дала.
Все гадания врут, пусть тебя не тревожит и это -
Наши жизнь и здоровье – единственно в Божьих руках.
Я в боях побывал, и немало носился по свету,
Не собьет меня с ног перед смертью удушливый страх!
Пусть уносятся прочь злые тени невзгод и проклятий!
Здесь закончу письмо, и надеюсь, что скоро дойдет.
Артиллерии прапорщик, сын твой Рылеев Кондратий.
Сентября двадцать третье. В Париже. Пятнадцатый год.