На высоком постаменте в парке,
Среди шума городского и весны,
Замерла машина — санитарка:
Старенькая, той ещё войны.
Деревянный кузов, неказистый,
И подлатанный, обветренный брезент.
Он сейчас по-праздничному чистый
Под рыжьём георгиевских лент.
Но в глазах седого ветерана
Этот маленький, потрёпанный фургон-
Словно вновь открывшаяся рана,
Вдруг заноет, вызывая стон.
Снова, как весною в сорок пятом:
Самолётов гул, осколки в теле, шок,
Привкус крови и в зубах зажатый,
Кожаный от каски ремешок.
И совсем такая же, как эта:
Полумёртвого, в застиранный бинтах,
Увозила в тыл его карета,
Тряская, с прорехами в бортах.
Перед взором снова замелькают,
Перелистывая годы вновь и вновь,
Его жизнь и юность фронтовая,
Госпиталь и первая любовь.
Белозубая и юная сестричка...
Крик сквозь взрывы: «Милый, потерпи!»
И смешная, детская косичка
У его простреленной груди...
Скольких их, как заново рожденных,
С боем вырванных у смерти и войны,
Раненных, безруких, обожженных,
С поля боя вынесли они...
И стоят седые ветераны,
Положив сухие руки на металл,
Не стесняясь выглядеть чуть странно,
Перед теми, кто не воевал.
* * *
Детский смех, коляски, мамки -няньки,
Самокаты, ролики, мячи:
«Баба, дед! Пойдёмте лучше к танку!»
Вырываясь карапуз кричит.
Не у пушки и лихого танка,
Взявшись за руки встречаются они.
У простой машины — санитарки:
Маленького ангела войны.
2012-2013 г. г.