Кружилась вьюга за окном, и злился ветер,
Казалось, старенький наш дом один на свете.
Потухли лампы, лишь в ночи, как будто свечки,
Тихонько тлели угольки в нагретой печке.
-Ты расскажи нам, мама, что-нибудь, как раньше,
Пусть станет грустно, и смешно, и даже, страшно.
И повела она рассказ о Божьем гневе,
О сне губительном и о невинной деве.
- Ну, вот послушайте: одну легенду помню.
Был склеп на кладбище давно, там, где часовня.
Случилось горе: умерла у пана дочка,
И молода, и хороша - нежней цветочка.
И положили деву в склеп в тот давний вечер.
Лежала там она одна, мерцали свечи.
Их пламя скорбное в ночи как дух, витало.
У мертвой девы на руке кольцо блистало.
Пошла молва: колечко было золотое,
Несчастье злое принесло оно герою.
С друзьями спорил он, хвалился взять колечко.
И ночью в склеп проник своей судьбе навстречу.
Как мел, бела и холодна лежала дева.
И он шагнул, хоть била дрожь, вперед несмело.
Колечко дернул, потянул, но злая доля:
Не расставалась ни за что оно с рукою.
Он нож достал, ведь мертвым что - не знают боли.
Ударил им и видит - кровь! Виденье, что ли?
Но дева тут зашевелилась вдруг, и встала,
И задрожала вся она, и закричала!
И вор вскричал и побежал, куда не зная.
Казалось, мертвая за ним летит, хватает.
И так он мчался всё, безумие обретший.
И стал седым за ночь одну, стал сумасшедшим.
Но что же панночка? Пошла, едва живая,
Пошла домой, где всем она была родная.
Стучала долго в ворота в немой истоме,
Но тишина и темнота в закрытом доме.
И за слезой слеза бежала вновь в укоре.
Бродила дева перед домом в страшном горе.
Родные в ужасе закрылись и в смятенье,
Не открывали ей, не веря привиденью.
Тут наша мама, утомившись, замолчала,
Не доведя рассказ печальный до финала.
Лишь вьюга грозно за окошком бесновалась,
Как будто панночки душа в ночи металась,
Звала людей и отогреть её молила,
И горько плакала над тёмною могилой.