Косность материи, бодрость мистерии,
ох, мама миа, бокал бы клико,
в белой агонии, в чёрной аронии
мне бесконечно бы было легко.
Только мужчиною (тварь двуединая)
мне угораздило свет укорять,
смыслы утеряны, рифмы похерены,
и в алфавите – убитая "ять".
Время без Родины (свет не угоден ли?)
запах занюханный, боль в туеске,
где вы, руины милой чужбины?
(Как я смеюсь в инфернальной тоске!).
Браты и сестры, будут секвестры,
и одесную свирепое "Хайль!".
Трудно быть Богом. И единорогом,
тож нелегко, аки Генис и Вайль.