на распутье дорог я выбрал ту, которая справа,
а ты - ту, что стала палатой моих страшных снов.
ночами я бредил тобой и гибкими чужими телами,
топя своё горе в стопке очередной, забывая себя
в вина бокале.
я умирал, воскрешённый чужими губами, сжимая в объятиях
раскалённый жар таких же чуждых, чужих мне тел.
я пил с губ их кровавых вино и тот вишнёвый,
к которому больше, к слову, не прикоснусь.
я молил их читать мне Байрона, Гёте, Гейне,
всех своих любимых поэтов, когда с моих губ
слетали строки твоих стихов,
растравливая и без того свои незажившие раны.
я пьянел, я пил яд, но уже не с твоих,
а с уст мне чужих, случайных.
я сгорал, я плавился в чьих-то руках, но чьих - не
припомню, неважно.
и я бы запомнил, если бы меня сожгли прикосновения
рук холодных. но, увы, те были горячи и
раскалённы, как ладони стражей самой Геенны.
...
моё спасение - всего в паре безликих отныне слов
да в вере, что утоплена мною на дне бокала.