Человек человеку рознь. Архитектурный всплеск.
Каждый скован очень причудливо – обзавидовался б Гефест.
Наплетают такие жерди – пред оконной рамой висят.
Только стекло прозрачное. Подсмотри – по другому нельзя.
А бывают дома высотные. Их продуманность так пленит.
С их изяществом, тонким стилем что-то душу твою роднит.
Правда вот ни окон, ни дверей – не видать им случайных ног.
Разглядишь ли вверху чердачное замусоленное окно?
А бывают как Колизеи. Так и толпится в них народ.
Там не хлеб - там обед из зрелищ. Зритель смотрит в чужой огород.
Там всё выставят на показ и заставят тебя смотреть.
Всё, что знаешь об этом мире – Колизеи хотя бы на треть.
А бывают ухоженней некуда, так и хочется их забрать.
Но заходишь – внутри так пусто, неприглядно, почти нора.
Всё что ты в них решил оставить, слишком скоро – прости! – забудется.
Ничего. Ну пускай стоят. Пускай украшают улицу.
А бывают такие хижины... коль не рухнут, не жаль снести.
Они тиснутся в наших улочках, запятнают нам весь массив.
В этих стенах огромный кладезь – постыдись, новомодный коттедж!
Как так вышло, что не покинет этот клад одиноких стен?
А бывают дома подвальные, не решившиеся расти.
В них живется спокойней некуда: пекла нету и ветер стих.
Им все по боку Колизеи. Им в высотку залезть не хочется.
Удивляются правда: «Чего это по ним каждый прохожий топчется?»
А бывают как я строения – в каждом доме по одному.
Подсознательные творения, все – палаты в чужом уму,
Что по сути одно и то же, просто памяти их клеймо,
Чуть подпорченное владельцем восприятием всех домов.