Сначала открою банальные тайны:
Все волки в России ужасно брутальны.
И целыми днями и даже ночами
Они про брутальное спорят начало.
И сходятся в мысли средь темных проталин,
Что волк, как подвид, чрезвычайно брутален.
И если сей вывод принять априори,
То волк – не разбойник
Скотине на горе.
И зубы смыкая на горле овечьем,
Он будет корректен.
И даже сердечен.
И молвит: – Синьора! Такая реальность.
Здесь личного – ноль.
Здесь сплошная брутальность.
Откроюсь вам дальше, но, чур, между нами:
Россия брутальна не только волками.
Брутальность жирует, как дембель в стройбате,
И в верхней палате,
И в нижней палате.
И в ведомстве каждом царит самозванка:
Брутальна Петровка,
Брутальна Лубянка.
В самом Белом Доме брутальность такая!..
Там волки бы сдохли, бессильно икая.
Чем ближе к Кремлю – тем сильнее накал.
В Кремле же брутальность летит на зашкал.
К тому ж по Державе чиновников – пруд.
И каждый брутален.
Брутальней, чем Брут.
Коль так – третий раз я откроюсь пред вами:
Стране предстоит перемена названья.
«Россия» - как это замшело, нелепо.
«Великобрутания» - вот новый лейбл.
Тут будут по-прежнему кушать в охотку
Великобрутанцы брутанскую водку,
И в дни юбилеев в порывах наивных
Тут встанут под звуки брутанского гимна.
В парламенте будет давить всех неслабо
«Единой Великобрутании» лапа.
Матёрый читатель, предвижу, не стерпит:
К чему, мол, сии философские дебри?
К чему замесил я подобное тесто?
И где здесь подтекст?
Не ищите подтекста.
Я несовременен, замшел,
Но мне что-то
В Великобрутании жить неохота.
Меня по незнанию рынка и права
Пугает тотальная волчья держава.
Я глупо, отстало, но по-человечьи
Жалею обычных российских овечек.