И уже отчаявшись жить
Как нормальные белые люди,
Проклиная себя и все то, что с тобою будет,
Наплевав на дурацкую тень
Переплетья прокуренных судеб,
Ты уже готов постучать
В дверь Того, кто честнее всех судей.
И решив закурить напоследок
И пройдя в темноте на балкон,
Обводишь взглядом каждое
Из тысячи ста окон,
Потушив сноп искристых торпедок
Об пепельницу-картон,
Осознаешь четко и ясно,
Что здесь и сейчас – Он.
Он будет молчать, а ты – только сползать по стене,
Он будет глядеть, а ты думать:
«Не может, не может быть, не…»
Из положения лёжа пытаясь поймать в окне
Ту суть, изнутри запрятанную вовне.
И когда ты снова и снова
Себя поймаешь на том,
Что вроде ведь он и не рухнул,
Твой бесцветный карточный дом,
Когда постпохмельным утром
Закроешь годичный том,
Тогда ты, глупыш, поймешь, что дело в тебе самом.