Цветных карандашей в моём стакане
осталось больше, чем цветных сюжетов
о прошлой жизни. И грустит об этом
на столике засохший куст герани.
И в редких разговорах правит холод.
Мы стали старше, может быть мудрее.
Но признаваться с каждым днём труднее,
что был напрасно наш мирок расколот.
Надтреснутое зеркало в прихожей
давно не отражает сильной боли,
и память сквозняком по тонкой коже
уже не раздражает, не тревожит.
И я к себе меняю все пароли,
вдохнув до слёз почти ненужной воли.