1
Мне хочется лечь на дно
реки полноводной,
и чтобы земля из-под ног,
и чтоб надо мною волны,
и чтобы была глубока
река, как Каспийское море,
чтоб в ней утонула тоска –
печальница вместе со мною;
чтоб в мутной её воде,
как рыбы в ночи, мелькали
глаза всех утопленниц–дев.
Такая река, такая…
2
Плыла и пела. Пела и плыла.
Венок плела, -
венец, - крапива, лютик…
А ты б ромашку русскую взяла
да погадала – любит ли, не любит?
Ромашка, - знаешь, - никогда не врёт,
я и сама ей поверяла тайну.
…
Плывёт Офелия – куда она плывёт?
Поёт Офелия, цветы в венок вплетает.
…
Крапива что? – язык её спесив,
а лютик глуп.
Ромашка нас спасает.
Не оттого ль так много на Руси
несчастных дев, утопленниц, русалок?
3
Рукою не дотянешься до дна.
Вода в реке той – ой, как холодна.
Как несговорчива, - а ты разговори!
на языке, которым короли
приказы отдают безмолвной свите,
как поучает паству на иврите
седой Раввин; на языке реки –
а ей внимают только рыбаки,
русалки, - как прозрачны их глаза,
как пр`израчны. – Найди, что ей сказать,
печальнице – утопленнице – деве,
являющейся в каждом сновиденье,
ворующей твой мир и твой покой;
скажи ей что-нибудь, а лучше – спой.
Но только не посмей опять соврать ей,
что ты любил, как сорок тысяч братьев.