Она заливала в себя уже пятую стопку водки. Для непьющего организма - колоссальная кстати доза. Слёзы струились из глаз Ниагарским водопадом вместе с новой тушью от «Chanel». Никогда она не думала, что в 34 года будет до того жалкой и главное одинокой. Одна в своей комфортабельной двухъярусной квартире с видом на Москва-реку. Одна в холодной кровати в стиле барокко. Одна в огромном городе с заполненной номерами сим-картой и кучей друзей в соц. сети. Но нет даже плеча, на котором можно поплакаться, такого родного и сильного. А на полочках стоят купленные в магазинчиках чуть ли ни со всего земного шара всевозможные куклы Барби, в которые даже некому играть. А жизнь как песок сквозь пальцы куда-то проваливается…
Женщину трясло и лихорадило. Началась самая настоящая истерика. В голове проплывали лица тех, кого она повстречала за последние месяцы жизни. И все они в её разбушевавшемся и больном воображении (от водки в том числе) представали в образе каких-то оборотней и демонов. С кровавыми клыками, тянущие к ней свои мерзкие руки, крючковатые ногти. Ужас.
Она мечтала найти свою любовь, а получила демонов. Хотела среднестатистическую семью, ребёнка в розовой колясочке. Или в голубой. И ей было даже не важно, откуда он возьмётся – естественным ли путём или из приюта, если она уже не сможет выполнить свою детородную функцию. Ведь все её подружки уже чуть ли не бабушки. А она всю жизнь как псих-одиночка. Работа-дом, работа-дом. Всё зарабатывала на «светлое будущее».
И вот будущее наступило. Только далеко не светлое. На первый взгляд всё есть – своё жильё, безопасная и красивая машина, несколько кругленьких счетов по банкам распихано, даже свой личный стилист в наличии. Но женского счастья-то нету. Не к кому прижаться вечером, никто доброе утро не скажет и хорошего дня не пожелает, кроме большого разноцветного попугая какаду, живущего на кухне. Некому развести для неё антигриппин, когда она простудится, без сил встать с кровати. Она всё это прекрасно понимала. Как понимала и то, что жизнь свою она проиграла.
«Не будет дальше ничего, так и состарюсь я в этой барокко-кровати. Если не потеряю своё кормное место из-за этого дурацкого кризиса, черт бы его побрал, и не буду вынуждена продать всё, что нажито непосильным трудом, ради куска хлеба. Всё упустила, всё прошляпила! Да кому я теперь нужна со своим целлюлитом, когда кругом полно молодых одиноких красавиц, я же на рынке невест – третий сорт. И мужчины все настолько обмельчали, что уже тошно с ними знакомиться. Сломала их система, превратила в моральных уродов, зомби, низвергла на такой уровень, с которого обычно выше не поднимаются» - размышляла она, наливая себе ещё водки. Новый глоток почему-то, как ей показалось, отрезвил её, прояснил сознание.
«Эх, были бы сигареты, покурила бы» - подумалось ей, хотя оставила она эту скверную привычку уже лет как десять.
«Ничего не будет, ничего не будет хорошего» - пульсировало у неё в мозгу не человеческим металлическим голосом каждые 15 секунд.
Вдруг, раздался гимн России. Она начала уже громко напевать слова, как поняла, что трезвонит её мобильный. Надо взять.
- Ааалёёёё, - пьяным голосом протянула она.
- Привет, Олечка, милая. Я так соскучился по тебе! Что с голосом?– раздалось на том конце трубки.
- Ничего, я пью! – процедила она, хихикнув. Наверное, она впервые в жизни сказала мужчине, что пьёт, видимо это её рассмешило.
- Вот это да. Ты ж не пьёшь совсем, рыба моя. Чувствую, что мне необходимо срочно приехать и уложить тебя в кроватку, - заволновался он.
- Нет, не приезжай больше ни-ког-да, - делая упор на послоговом произнесении слова «никогда» заорала она, нажав на кнопку с красным телефоном.
«Пошёл в пень, в пень, в пень» - возмущалась она некоторое время, отмахиваясь от кого-то воображаемого руками.
Но сотовый начал разрываться опять. «Какой, урод, прилипчивый алчный политикан, - начала уже выругиваться Ольга, но на экране, однако, высвечивалось имя её сотрудника.
- Да, - недовольно буркнула она.
- Ольга, здравствуйте, есть свободная минутка? – поинтересовался финансовый директор её компании.
- Да – примерно тем же тоном повторила она, уже подозревая, о чём пойдёт речь.
- Ольга Юрьевна, я всё думаю о том, что с нами приключилось. И, признаться, я просто поражён, сколько лет работаем бок о бок, но всё только по работе. А тут… Я увидел вас с незнакомой стороны и меня чрезвычайно обрадовало это знакомство…
- Матвей Иосифович, не юлите, чего вы хотите? – прервала его Оля.
- Ольга, я хочу вас пригласить в ресторан, чтобы мы пообщались и побольше узнали друг друга. Как вы на это смотрите? – прокартавил, причём весьма галантно, голос на том конце провода.
- Никак, - отрезала Ольга. Я не хочу иметь с вами никаких отношений, кроме деловых, подытожила она. И опять нажала на красную кнопочку телефона.
«Эти звонки, они только подтверждают мою идею», - пронеслось у неё в голове. «Да-да, это ловушка» - догадалась она, начиная опять наматывать на кулак слёзы.
Снова звонок. Теперь уже домашний телефон атаковали. Женщина медленно поплелась к трубке и только на 8ом гудке ответила алё.
- Олечка, свет души моей. Ты завтра придёшь на службу? Завтра воскресенье. Я помню, ты собиралась – трубка говорила голосом почтенного старца.
- Святой отец, простите, но нет. Не до того.
- Ах, ничего страшного, дитя моё. Но если захочешь принести свет в храм, всегда знаешь, где меня найти – заискивающе и слишком уж вежливо пролепетал тот.
Священник был единственным, кому она сказала до свидания и пожелала всего хорошего из ранее дозвонившихся до неё. А зря. Не смотря на его седины и право на уважение, уважать его было фактически не за что. Особенно Ольге.
Как только она положила трубку, запищал домофон.
«О нет, - завопила Оля, - они не оставят меня в покое!»
Но всё-таки пошла посмотреть, кто пришёл. Перед наружней камерой стоял пухловатый мужчина. Хотя пухловатый – это мягко сказано. Он подпирал массивной красной рукой свой необъятный живот, одет был в синий спортивный костюм и держал в руке пакетик. «Наверное, притащил конфеты и водку, что ещё можно ожидать от такого гопника, поднявшегося на бизнесах в 90ые» - сразу же подумалось Оле, ещё до того, как он открыл рот.
- Олюшка, дорогая, я к тебе, - подмигнул мужик в камеру.
- Разворот на 180 градусов – скомандовала Ольга, и положила трубку домофона. Не забыв вырубить его.
Квартира дышала тишиной. Правда, недолго. «Все вон, все пошли вон», - в исступлении принялась орать Оля на весь дом и подпрыгивать от ярости чуть ли не до потолка. «Нет никакой любви, нет ничего хорошего, всё развалилось, всё летит в тартарары» - выкрикивала она, размазывая по всему лицу остатки элитной косметики. Глаза начало дико щипать, от этого слёзы только усилились. И злость на весь мир. На такой несправедливый, недоброжелательный мир. Одинокий.
«Не хочу больше жить, не хочу и не могу. Не буду. Если это не ад, то что же?» Истерика приобретала опасный оборот.
Оля одним глотком допила остатки бутылки. На миг глаза её чуть ли не вылетели из орбит. А потом заколбасило с новой силой. «Не хочу жить, а хочу умереть, у меня нет никого, все преследуют лишь меркантильные цели. Я никому не нужна, поэтому мне лучше умереть. Я не могу больше так мучиться» - проносилось в её голове в ритме американских город. Сердце нестерпимо кололо, ныло. А мозг уже был в полной отключке, оставались одни больные эмоции. Которые душили её изнутри.
Она побежала, цепляя своим махровым халатом мебель, к балкону. «Прыгнуть» - одно только это слово теперь с каждым стуком сердца доходило буквально до души. Желание прыгнуть захватило её целиком. «Всё закончится, тогда всё закончится», подумала она, уже перелетая на бегу через балконные перила 9ого этажа.
И вот полёт…
Но нужно вернуться ненадолго в прошлое, чтобы рассказать, что довело женщину средних лет Ольгу до такого отчаянного поступка.
Ровно месяц назад Ольга Юрьевна передвигалась на своей новой Хонде на работу в 8 утра. В центре уже тянулась эта городская анаконда - огромная пробка. Она даже пожалела, что выехала так рано (или поздно?). Её ужасно раздражали пробки. А кого они не раздражают? Но выводил нашу героиню из равновесия не сам факт ожидания, а взгляды на неё других женщин, которых везли на пассажирском сидении их мужчины. Ольге казалось, что эти женщины смотрели на неё с наглостью, с гордостью, типа «А вон что у меня есть, а у тебя нету, бебебе». И это уже давно превратилось в паранойю.
Также и в тот роковой день на Олю в упор пялилась какая-то «клава» с грудным ребёнком на руках. «Вот дура, - подумала про себя Ольга Юрьевна, - ребёнка надо в детском креслице перевозить». Но всё равно её взгляды так и приковывались к малышу, которого поочередно целовали то мама, то папа.
Чтобы хоть немного объехать этот затор, Оля свернула на незнакомую дорогу, которая, по идее, должна была идти параллельно нужной. Солнце в тот день было ужасно ярким, а солнечные очки, как назло, оказались забыты дома. Ольга стояла перед светофором первая, ожидая поворота с односторонней трёхполосной дороги на правую сторону дофигаполосной. Поворачивая, она засмотрелась на ещё одну парочку, проезжавшую по встречке, плюс солнце-Ярило сыграло свою зловещую роль. В итоге она незаметно для себя буквально на полколёсика выехала за разделительную линию.
Через 2 минуты она увидела в зеркале заднего вида мигающую люстру. Оказывается, в лучах утреннего яркого солнышка прятался гаишник. Он что-то начал там орать в рупор. Пришлось остановиться.
- Мадам, вы в курсе, что вы выехали на встречку да ещё и не остановились по моему требованию? – уверенно отчеканил толстый гиббон.
- Но мне… не было вас видно… в этом солнце… и не вписалась в поворот я лишь чуть-чуть… никому не помешала, - начала было оправдываться женщина.
- Правила есть правила – гаишник был немногословен и начал демонстративно заполнять протокол.
«Подумать только, меня лишают прав» - пронеслось в сознании у женщины, - езжу уже больше 10 лет, очень осторожно, а тут… И как мне теперь на работу добираться?»
К сожалению, Ольге с детства не удавалось защищать свои права, в стрессовых ситуация она неизменно впадала в ступор.
«Что, язык в жопу засунула?» - примерно так ехидничали различные агрессоры, видя, что никакого сопротивления не последует.
- А если… мы с вами… договоримся? – пыталась намекнуть Ольга, очень неуверенно.
- Ничего страшного, ну походите полгодика без машины, подумаешь, это я вас не за пьянку лишаю, - нагло отрапортовал старший лейтенант.
Через несколько минут, когда шок вроде немного спал, Ольга принялась отчаянно набирать номера всех мужчин, которые, как она полагала, могли ей помочь.
- Андрюша, привет, у меня беда. Меня хотят прав лишить за встречку, ты же депутат, не можешь мне ничем помочь?
- Олюшка, прости, но ты не вовремя, я уже почти подъехал к правительству, надо сегодня принять несколько законов, уже договорено.
Чиновник оказался бездейственным. «Конечно, получать откаты намного важнее, чем помогать несчастной, беззащитной женщине» - всхлипнула Ольга.
- Дмитрий, привет, выручай, меня гаишник за встречку сейчас прав лишает.
- Ну так дай ему денег, чё ты? – отозвался мужчина на том конце провода.
- Предлагала, да он, того, не берёт…
- Слушай, подъехал бы сам, но сейчас на фирме разбираюсь, опять товара на 300 тыс. кто-то свистнул. Да и свободных денег пока нет, чтоб помочь. Но потом - непременно.
Бизнесмена имел его бизнес. Как полагается имел.
- Отец Сергий, здравствуйте, представляете, меня гибедэдэшник сейчас прав на машину лишает, за то, что чуть-чуть заехала за разделительную полосу...
- Олечка, здравствуй. На всё воля Божия, - запел тот.
- Но ведь священники часто людей сбивают, и при этом избегают наказаний – перебила его Оля.
- И на то воля Отца Нашего…
От попа ничего другого женщина особо и не ожидала.
- Матвей Иосифович, доброе утро. Точнее не такое доброе. Ехала на работу, а меня мент остановил, за заезд на встречку прав сейчас лишает.
- Ольга Юрьевна, плохо дело. Но как он всю процедуру закончит, жду вас в офисе, надо срочный отчёт делать.
И от шефа никакой подмоги, лишь напряги.
Оля совсем было пригорюнилась, да тут вспомнила про своего бывшего однокурсника, поэта и музыканта Олега. Он частенько выручал её в прошлом и никогда не отказывал.
- Олег, привет.
- Привет! – радостно отозвался тот.
- Я в беде, меня гаишник за заезд на встречку остановил, прав лишить хочет.
- А где ты?
- Угол Ленина и Долгопрудной.
- Скоро буду, жди!
Ольга немного успокоилась и терпеливо ждала.
Через 10 минут подлетел белый субарик, в котором сидел Олег. Он подсел к ней в тачку.
- Что ты будешь делать? – спросила Оля.
- А вот сейчас увидишь! – весело подмигнул ей тот.
Через минут 5 к машине женщины вальяжно подошёл гаец. Он немного офигел, увидев в салоне мужика, которого до этого тут точно не было.
- Товарищ лейтенант, продемонстрируйте мне, пожалуйста, своё удостоверение в развёрнутом виде, я позвоню в ваш отдел и узнаю, в этом ли месте вы должны были сейчас дежурить. Или, возможно, вы тут просто дурашек снимаете чисто с коммерческой целью.
Лейтенант слегка затрясся, но не нашёл слов, чтоб ответить.
Олег между тем продолжал ментальную бомбардировку гаишнега:
- И ещё. Мне эта милая женщина поведала, что вы её остановили за наезд за разделительную полосу, у вас фото или видеофиксация сего факта имеется? Может, вам привиделось? Давайте я достану камеру и запишу все ваши ответы, - сказал Олег, демонстративно потянувшись за своей барсеткой.
И тут произошло странное – лейтенант порвал на мелкие части протокол, пожелал счастливого пути, прыгнул в свой служебный автомобиль и был таков.
Конечно, Оля была на седьмом небе от счастья, она много раз и от всего сердце благодарила своего спасителя, а он отмахивался, мол, пара пустяков. В тот день они ещё немного пообщались, и женщина, радостная как тысяча слонов, поехала на работу.
Именно этот день диафильмом промелькнул в сознании Ольги, пока она летела с балкона.
«Как хочу сейчас увидеть Олега, он самый лучший - подумала она, пролетая между 4ым и 3им этажом, - но скоро всё будет кончено, какая же дура я, люблю его, аааааааааа»
Ветер трепал её волосы и халат. "Почему мне никогда не доводилось прыгать с парашютом или хотя бы однажды решиться в парке на "Свободное падение"? - откуда ни возьми взявшаяся мысль показалась женщине страшным абсурдом, но заставила ухмыльнуться. Лететь было и страшно, и интересно, казалось, полёт длился уже несколько часов, но вот…
Ольга приземлилась на что-то мягкое, немного подпружинив в воздухе.
- С мягкой посадочкой, любимая, - подбегая к ней с огромным букетом белых роз, воскликнул Олег.
Рядом стояла машина спасателей. А приземлилась женщина ни во что иное, как в мягкий батут, расстеленный тут по всей видимости специально для неё.
Когда они уже наверху в квартире пили чай, Олег признался:
- Люблю тебя уже давным-давно, с института.
- Но почему ты мне об этом никогда не говорил?
- А что слова? В них толка мало. Мне приятнее доказывать свои чувства поступками, только ими. А наговорить можно что угодно.
- А как тебе удалось спасти меня от верной смерти? – спросила она.
- Это легко. Я почти каждый день отслеживал твои статусы в социальной сети. И вот в последние 3 дня заподозрил неладное. «I hate myself and want to die» - не самая позитивная песня в мире, а она играла у тебя чаще других. Тогда я принял решение дежурить у твоего дома.
Сегодня видел, что заходил этот жирный бизнесмен, слышал твой голос. Всалатный. Сразу всё понял. Вот и вызвал спасателей. Ну а когда ты появилась на балконе, сразу подумал, что не цветы полить пришла. Приказал им растянуть батут и ловить столь ценный груз…
По радио заиграла песня, которую Ольга раньше не слышала.
Смысл в ней был примерно такой: в одинокие и больные минуты всегда есть кто-то, кто любит и ждёт именно тебя. Возможно, он просто не говорит тебя об этом. Но ты помни. Живи. Тебя любят. И жизнь прекрасна. Ляляля.
- Какая прекрасная песня! - воскликнула она.
- Её написал я, - скромненько так произнёс Олег.